Но вот Корнелий снова увидел Мито Чикваидзе. Прислонившись спиной к ограде собора, он отбивался от группы наседавших на него народогвардейцев под начальством здоровенного, как буйвол, детины. Корнелий узнал его. Это был Амбако Киладзе, славившийся своей силой, тот самый, который с отрядом народогвардейцев приходил в артиллерийскую бригаду разоружать солдат-большевиков.
Быстро пробившись сквозь толпу, Корнелий бросился на помощь Мито. За ним устремился Васо Маруашвили, коренастый, светловолосый парень с ястребиными глазами. Одет был он в военную форму, но без погон. В неравной схватке Мито мужественно отбивался от подступивших к нему народогвардейцев и милиционеров. Сзади его надежно прикрывала чугунная ограда, окружавшая собор.
Подбежав к товарищу, Корнелий стал рядом с ним. Мито приободрился и усерднее заработал кулаками. Метким ударом он так хватил Киладзе в переносицу, что тот, отлетев, повалился на мостовую.
— Держите его! — орал Киладзе.
Милиционеры подняли его.
— Вот что получается, — заметил один из них, — когда запрещают стрелять.
— Пустите, я ему покажу! — кричал яростно Амбако.
На помощь наредогвардейцам подоспели агенты Особого отряда. Заметив среди них худого, высокого, смуглолицего человека, Корнелий вздрогнул. Это был Климентий Чхиквадзе.
Народогвардейцы стали еще решительнее напирать на Мито и Корнелия.
— Бейте негодяев! — кричал Васо Маруашвили, расталкивая народогвардейцев и агентов Особого отряда, делая вид, что действует заодно с ними. Он проделывал все это так ловко, что не вызывал у них никаких подозрений в искренности своего поведения.
Выхватив маузер, Чхиквадзе вплотную приблизился к Мито.
— Сдавайся, — заорал он, — или прикончу на месте!
Но в то же мгновение Корнелий схватил его за руку и, крепко сжав ему запястье, вырвал револьвер и швырнул за ограду.
— Сволочь!.. — вспыхнул от злости Чхиквадзе и попытался ударить Корнелия ногой в живот. Но тот увернулся, и удар пришелся ему по бедру.
— Шутишь! — бросил он с усмешкой.
— Вяжите его, сукиного сына! — кричал Чхиквадзе. Он хотел достать из кармана браунинг, но Корнелий успел ударить его кулаком в подбородок. Потеряв сознание, Чхиквадзе грохнулся на тротуар.
— Берегись! Сзади обходят! — крикнул кто-то из толпы.
Мито и Корнелий оглянулись. Со стороны Соборной площади к ограде, возле которой они оборонялись, бежали несколько человек с винтовками наперевес. Они уже были готовы вонзить штыки в спину упорно отбивавшимся друзьям, но те успели отскочить от ограды и бросились к зданию Первой мужской гимназии. За ними вместе с сотрудниками Особого отряда бежал и Васо Маруашвили. Стрелять в толпе агенты не решались. Наперерез Мито и Корнелию спешили народогвардейцы.
Видя, что Корнелию бежать трудно, Мито остановился.
— Нет, нам не уйти, — сказал он. — Отдай револьвер Васо…
И в тот же момент Маруашвили, якобы пытаясь задержать Корнелия, схватил его за пояс и незаметно вытащил у него из кармана браунинг.
— Руки вверх! — крикнул один из народогвардейцев.
Мито и Корнелий подняли руки. Их обыскали и повели к Ермоловской улице, где у верхней ограды собора стоял грузовик с арестованными.
Шофер включил мотор, и грузовик помчался вверх по Ермоловской. Потом свернул на улицу Петра Великого, через несколько минут миновал мост, преодолел подъем и взял направление к Метехскому замку.
Привратник распахнул железные ворота, и грузовик въехал во двор тюрьмы…
СЕМЕЙНЫЙ СОВЕТ
Ко мне приходят глупые и умные люди, со светлым умом и имеющие ограниченный ум, дети, юноши, пожилые и старики. Все они рассказывают мне о том, что находится у них в душе и сердце, говорят мне о том, о чем они думают, как они живут и действуют, что они благодаря своему жизненному опыту приобрели. Я же обязан все это схватить и пожинать то, что другие за меня посеяли.
Весть об аресте Корнелия быстро облетела его родных, знакомых и друзей. Его родственники были удручены обрушившимся на них несчастьем. Знакомые по-разному восприняли этот арест и участие Корнелия в первомайской демонстрации.