Корнелий поднялся на балкон. Леван, улыбнувшись, пожал ему руку, затем представил своего собеседника:
— Знакомься — Вербицкий Иван Александрович.
Корнелий любопытным взглядом окинул своеобразную фигуру нового знакомого, по виду типичного русского революционера-народника.
— Это известный социал-демократ, — пояснил по-грузински Леван. — Очень интересный и образованный человек. Жордания почти все время проводит с ним. Он тоже приехал сюда лечиться…
Корнелий немного удивился, что этот рослый, на вид такой здоровый человек приехал на курорт для легочных больных.
Опустив в широкий карман шинели пачку газет, Вербицкий обратился к Корнелию:
— Я слышал, что вы пишете. Тем приятнее познакомиться с вами.
— Мне тоже, — сказал Корнелий, еще раз пытливо оглядывая Вербицкого. Из-под его густых, нависших бровей смотрели живые, умные глаза, взгляд которых проникал, казалось, в самую душу. Корнелий мог бы и без пояснений Коридзе распознать в новом знакомом и в самом деле личность незаурядную.
— Писатели — нужные и полезные люди. Народ очень любит их, — заметил Вербицкий.
— Это верно, — согласился с ним Коридзе и тут же добавил: — Но наш писатель к тому же и большевик.
— Вот как? А знаете, кстати, Валерий Брюсов тоже большевик! — заметил Вербицкий.
Нахмурив брови, Коридзе продолжал подтрунивать над Корнелием:
— Это Вано Махатадзе сбил его с правильного пути.
— Кто такой Вано Махатадзе, который мешает писателю идти по правильному пути? — спросил Вербицкий.
— Наш общий с Корнелием школьный товарищ, большевик, фанатик и исключительный оригинал.
— Фанатизм, — заметил с улыбкой Вербицкий, — бывает необходим для революционера, но…
Коридзе не дал ему договорить:
— В том-то и дело, Иван Александрович, что «но»… Махатадзе всех нас считает контрреволюционерами, которых, по его мнению, следует расстрелять. Все ему в нашей стране не нравится, точно у нас не демократическая республика…
— Ваша республика демократическая по декрету, а бог знает какая по секрету! — съязвил Корнелий.
— А ты какую хотел бы — пролетарскую, советскую? — спросил Коридзе.
— Ну да!
— Вот вам плоды просвещения, — обратился к Вербицкому Коридзе и, безнадежно махнув рукой, снова спросил своего друга: — Почему же ты не едешь в Советскую Россию? Интересно, как бы ты там запел, увидев нищету, голод и сыпняк?..
— Да, в России сейчас тяжело, — согласился с ним Вербицкий, — но Советская Россия перешла уже через самый тяжелый перевал. А что сулит будущее Грузии — неизвестно. Недаром Ной Николаевич в беседе со мной говорил об экономической разрухе, грозящей гибелью Грузии. Что касается сыпняка, так ведь у вас пока гражданской войны нет. Впрочем, к слову сказать, и хлеба нет…
— Это не совсем так. То, что мы пережили — войну и крестьянские восстания, — тоже стоит в своем роде гражданской войны… Вы знаете это не хуже, чем я…
— Знаю. Но ведь вы тоже могли бы быть уже за перевалом…
— Не будем спешить с выводами, предоставим истории судить об этом.
— Мне кажется, что история уже сказала свое слово…
Коридзе снял фуражку, вытер платком лоб и удивленно посмотрел на Вербицкого.
ЛИЦОМ К ЛИЦУ
…Настал момент, когда нужно решить основной вопрос…
В те дни, когда Жордания и некоторые члены правительства отдыхали в Абастумане, Красная Армия, отразив наступление польских войск, вторгнувшихся на Украину, преследуя их, подошла к Варшаве и Львову. Спасая Польшу от катастрофы, министр иностранных дел Англии Керзон обратился от имени Антанты к Советской России с предложением приступить к мирным переговорам.
Предложение Керзона и ответ народного комиссара иностранных дел Советской России Чичерина произвели на правителей Грузии ошеломляющее впечатление. Жордания не мог этого скрыть в беседе с Гегечкори.
— Видимо, мы все еще недооцениваем реальной силы Советской России, — говорил он. — Невозможно не учитывать того факта, что Советская Россия разгромила польские войска и что с нею считается сейчас даже Англия…
— Да, это так. Возражать вам, Ной Николаевич, не приходится, — ответил, мрачно улыбаясь, Гегечкори.
— Ну, а что же мы будем делать после победы советских войск на польском фронте? — тревожно спрашивал Жордания своих министров Рамишвили и Гегечкори. — Советская власть на Северном Кавказе, советская власть в Азербайджане. Англичане собираются покинуть Батум… Грузия остается одна, без союзников. Если вспыхнет восстание, нам не устоять…