— Нет, дело не так плохо, как кажется, — возразил уверенно Рамишвили. — Не забывайте, что армия генерала Врангеля, занимающая Крым в тылу у Красной Армии, поддерживаемая англо-французским флотом, готовит большевистской России весьма неприятные неожиданности. Нужно утратить способность трезво мыслить, чтобы считать, что положение Советов прочно.
Действительно, Врангель, окопавшись в Крыму, не переставал угрожать оттуда советским войскам, ушедшим на запад, угрожать Донбассу и Украине. Будучи уверен, что военное счастье может повернуться в сторону контрреволюции, Рамишвили настоял на том, чтобы с Врангелем было заключено соглашение. Однако Жордания счел все же необходимым безотлагательно встретиться с Кировым и поспешил выехать на несколько дней в Тифлис.
Киров приехал к Жордания в сопровождении своего секретаря Ярцева.
В кабинете президента он застал Рамишвили и Гегечкори. Жордания выглядел осунувшимся, мрачным. Киров выразил соболезнование по поводу смерти его сына. Жордания поблагодарил его. Предложив Кирову кресло у круглого стола, он горько улыбнулся:
— В последнее время судьба не благоволит ко мне. Не жалует ни меня лично, ни страну, во главе которой я поставлен народом.
Министры скорбно опустили головы.
— Все ополчились против нашей республики, — продолжал Жордания. — Хотя наши друзья на Западе так много говорят о праве наций на самоопределение, на независимое существование, нам от этих красивых слов нисколько не легче. Нам почему-то угрожают все, пытаются отнять у нашего народа свободу.
Жордания бессильно откинулся на спинку кресла.
— Но, кроме Запада, господин президент, есть и Север, — ответил спокойно Киров, поняв, в чей огород бросил Жордания камень. — Там у вас и у грузинского народа найдется друзей больше, чем на Западе, и эти друзья действительно будут друзьями не на словах, а на деле.
Киров обвел взглядом сидевших перед ним мрачно настроенного президента и его министров. Он насквозь видел этих политиканов, пытавшихся выступать в роли больших государственных деятелей и вождей народа.
— Господин посол, — заговорил Жордания, — недавно вы выразили пожелание встретиться с представителями нашего правительства, чтобы выяснить некоторые интересующие вас и нас вопросы. Идя вам навстречу, я и мои министры готовы со всей искренностью установить с вами деловой контакт. Мы надеемся также урегулировать наконец все возникшие между нами недоразумения, найти общий язык и работать отныне согласованно.
— Что ж, это я могу только приветствовать. Начнем с особого приложения к договору, заключенному между нашими правительствами, предусматривающего легальное существование Коммунистической партии в Грузии. Фактически эта часть договора давно уже аннулирована вами. Репрессии по отношению к Коммунистической партии усиливаются с каждым днем. Ваши власти арестовывают коммунистов, держат их в тюрьмах без суда и следствия.
— Все они арестованы по обвинению в подготовке вооруженного восстания и за антиправительственную агитацию в войсках, — пояснил Рамишвили. — Обстановка такова, что у нас нет времени заниматься судебным разбирательством.
— Из действий вашего правительства, из личных бесед с вами и министром иностранных дел я могу сделать вывод, что вы просто не хотите допустить существование Коммунистической партии в вашей стране. Фактически вы ее уже ликвидировали.
— Почему же? — поспешил оправдаться Рамишвили. — Мы вовсе не возражаем против существования Коммунистической партии, и мы отказались бы от репрессий, если бы наряду с легальной деятельностью она не проводила разрушительной для государства подпольной работы, направленной на свержение установленного у нас государственного строя.
— Предположим, что это так, но при чем здесь представительство Советской России? — задал вопрос Киров, обращаясь к министрам, принимавшим участие в беседе. — Никаких поводов к тому, чтобы грузинское правительство имело основание агрессивно относиться к нам, я не давал. Тем не менее вы проявляете к посольству, возглавляемому мною, какую-то болезненную подозрительность. В каждом советском дипломатическом курьере ваши власти готовы видеть организатора восстания. Мы окружены вашими агентами. Они арестовывают каждого, кто выходит из здания Советской миссии или из торгового представительства. Скажите, как расценивать подобные ничем не оправданные действия?