Вано Махатадзе сконфузился: ему стало неловко за Харабадзе и Тереладзе, и, вопросительно взглянув на Корнелия, он спросил его:
— Ну, а вы что дадите в журнал?
— Я работаю над рассказом «Шамхор», — глухим от волнения голосом ответил Корнелий, чувствуя, как краска заливает его лицо.
— Это хорошо, — заметил Никитин. — Махатадзе, Гоциридзе, Карпов, Мухин — участники шамхорских событий. Побеседуйте с ними, они расскажут вам много интересного, помогут найти необходимые материалы.
Корнелий коротко изложил план своего рассказа, его содержание, перечислил документы, которые ему удалось уже достать. Никитин протянул Корнелию тоненькую брошюру:
— Прочтите обязательно. Она даст вам правильную политическую ориентацию, да и факты ценные.
Махатадзе с увлечением говорил о новой, социалистической эпохе, о роли писателя в Советском государстве.
— Октябрьская революция, — подчеркивал он, — установила совершенно новую общественную формацию, утвердила новые взаимоотношения между людьми. Вы, писатели, должны первыми познать и отразить эти взаимоотношения в своих произведениях, отобразить их правдиво и проникновенно, как это делали в свое время классики. Некоторые наши писатели-«новаторы» отвергают прошлую культуру человечества, отрицают классическое наследие и, прикрываясь левыми лозунгами, лозунгами «движения вперед», убегают от современной действительности и заняты революцией на Марсе. Они не понимают смысла классического наследия, новаторства… Правда, мы создаем новое, советское искусство, новую, советскую литературу, но, создавая их, мы сознательно оглядываемся на классиков и отдаем себе отчет, что это не возврат к прошлому, а метод творческого обогащения, необходимого для поступательного движения вперед. Смысл изучения классического наследия заключается именно в этом. Следуя примеру классиков, вы должны писать правдиво и любовно о простых людях, об их жизни, труде, борьбе, и тогда главное — общечеловеческое — будет достигнуто само собой, и вас поймут и грузины, и армяне, и русские… Воспитывайте рабочих и крестьян так, чтобы они стремились к просвещению и культуре, чтобы они стремились глядеть в будущее. Но для того чтобы учить, надо самому учиться, учиться много и усердно. Нужно глубоко, творчески изучать Маркса, Энгельса, Ленина. Изучайте Ленина, знайте его жизнь подробно, до мелочей.
После Махатадзе взял слово Никитин.
— Вот вы, молодые люди, — обратился он к ним, — включившиеся в революционную борьбу и подпольную работу, вы должны запомнить, что подпольная работа — лучшая школа для революционера. Мы, люди старшего поколения, и сейчас еще широко используем в своей работе багаж тех знаний, которые получили в подполье. Не только книги, но и каждый лишний год тюрьмы давал нам очень много — там подумаешь и пофилософствуешь, все обсудишь двадцать раз и, когда принимаешь какое-нибудь партийное задание, точно отдаешь себе отчет и знаешь, к чему это обязывает, — с волнением говорил Никитин.
И это волнение его невольно передавалось слушателям. Глаза его горели каким-то особенным блеском. Весь он был олицетворением воли, стремления, непоколебимой веры… — Мы, коммунисты, — продолжал Михаил Максимович, — мужественно и стойко боролись с коварным и сильным врагом, который не сдавался и звал на помощь контрреволюционные силы всего мира. Мы, коммунисты, строим новый социалистический мир. Цель наша — предоставить народу все блага жизни, мы хотим, чтобы и в городе и в деревне люди жили бы счастливо, без нужды, чтобы из каждого дома, где живет рабочий или крестьянин, доносились звуки рояля и радио. Этого мы желаем всем труженикам, в том числе и труженикам Грузии, которые стонут сейчас под ярмом империализма. Я вместе с Вано обращаюсь к вам: пишите правду о горькой жизни ваших рабочих и крестьян, об их труде и борьбе. Ваша задача — развивать у них сознательное стремление к борьбе за советскую власть. Как-то во время гражданской войны, — вспомнил Никитин, — вылетел я из Баку на Северный Кавказ. Самолет вел молодой летчик, бывший рабочий. Он оказался не только прекрасным пилотом, но и образованным человеком. Когда я беседовал с ним, душа радовалась, что такие вот умелые и культурные люди уже приняли и несут вперед победоносное знамя социалистической революции…
Корнелий восторженно смотрел на Никитина: он понял, что в лице Михаила Максимовича Никитина встретил выдающегося революционера. Михаил Максимович с особым вниманием относился к молодежи. Он дружил в Грузии с Вано Махатадзе, Нико Гоциридзе и Борисом Дзнеладзе. Его хорошо знали грузинские комсомольцы. Никитин заражал и покорял всех своим безграничным энтузиазмом, революционной решимостью и здоровым, неиссякаемым оптимизмом.