— Рассчитывать на помощь Антанты теперь уже просто безрассудно, — продолжал Эстатэ, как бы угадав мысли жены. — О чем тут говорить, когда мы сами видим, как перед лицом надвигающейся опасности та же Англия выводит из Грузии свои последние войска!
— Боже, боже! Что ж нам делать! — воскликнула в ужасе Вардо.
— Что делать? — передразнил жену Эстатэ. — Поздно спохватились! Ведь теперь не только рабочие и крестьяне, но и интеллигенция начинает плясать под большевистскую дудку. Кстати, забыл вам сказать, что распространением большевистских листовок занимается даже… Корнелий.
— Не верю! — вырвалось у Нино.
Но ей лучше было бы промолчать.
— Что значит «не верю»? — возмутился отец. — Об этом говорят люди, которым просто больно слышать о недостойном его поведении.
Вардо, побагровев от гнева, тоже напустилась на дочь:
— Вообще брось ты брать под защиту этого шалопая с продажной душонкой! Или будешь верить в его честность, пока он не взорвет наш дом, не уничтожит нас?
Масла в огонь подлил Джибо:
— Нино, неужели ты все еще веришь, что Корнелий не находится на службе у большевиков?
— Не верит, ни капельки не верит, и ничем ты ее не убедишь, — со злобной усмешкой ответила Вардо.
Нино молчала.
— Ну да ладно, бросим говорить о Корнелии. Есть дела поважнее, — заметил Джибо.
Все насторожились.
— Сегодня ночью, — понизил голос Джибо, — опять, наверное, не придется спать. Большевики снова что-то затевают…
Эстатэ и Вардо испуганно переглянулись.
— Собственно, я потому и забежал, чтобы…
Джибо не успел закончить фразу, как послышалась стрельба. Не попрощавшись, не сказав больше ни слова, он стремглав выбежал на улицу, вскочил в ожидавший его полковой фаэтон и помчался в казармы. Но вскоре пришлось повернуть обратно: на Авлабарском мосту его встретил офицер и сообщил, что казармы караульного батальона заняты восставшими войсками.
Стрельба усиливалась. В городе началась паника. Казалось, что бои идут уже на каждой улице, в каждом доме. Английские офицеры, занимавшие бывшую гостиницу «Мажестик», выставили усиленные пикеты у всех входов, установили в окнах, на подоконниках, пулеметы. Командир полка сипаев, долговязый майор с огромным, тяжелым подбородком, растерявшийся от неожиданно разразившихся событий, поминутно звонил во дворец, допытываясь, что происходит в городе.
Наконец ему ответили:
— Большевики подняли восстание.
Отряд Мито Чикваидзе засел в окопах, вырытых на так называемой Красной горке еще в восемнадцатом году. Шла горячая перестрелка. Корнелий закладывал в винтовку новую обойму, когда вдруг раздался гудок паровоза, и вскоре перед арсеналом остановился бронепоезд.
Пулеметный огонь, открытый бронепоездом, оказал большую поддержку частям, охранявшим арсенал. Отряду Мито и еще нескольким отрядам, перед которыми была поставлена задача овладеть арсеналом, пришлось отступить к дому Дангадзе.
— И откуда взялся этот бронепоезд? — недоумевал Дангадзе. — Как это мы проворонили?
— Да и впрямь проворонили, — подтвердил его друг и свояк — слесарь Дмитрий Чаплыгин.
— Нужно было все предвидеть и разобрать рельсы до появления этого проклятого бронепоезда.
— В том-то и дело. Меньшевики успели пронюхать…
Действительно, правительству стало известно о готовящемся восстании, и они поспешили принять меры предосторожности. Начальник гарнизона успел собрать военное училище, унтер-офицерский батальон и несколько рот Народной гвардии. На улицах появились бронемашины. От станции Тифлис до станции Навтлуг курсировал бронепоезд. Лучи прожекторов шарили по склонам гор.
Отряды повстанцев заняли здание телеграфа и городской управы, авлабарские и сабурталинские казармы. Остальные же пункты города, которые надо было занять, в том числе и арсенал, правительственным войскам удалось удержать.
Повстанцам пришлось очистить вскоре и захваченные ими здания…
Степан Дангадзе принял от рабочих, собравшихся во дворе его дома, оружие и запер на замок подвал, где оно было сложено в яму, прикрытую досками, засыпанную землей и заваленную всяким хламом.
— А теперь, товарищи, по домам, — сказал тихо Дангадзе. — Выходите по одному, осторожней, глядите в оба… До новой встречи!
Двор опустел. Вслед за тем ночную тьму нарушил грохот бронепоезда, направлявшегося в сторону Навтлуга. На Махатскую гору упали лучи прожекторов. Ярко осветив ее склоны, они скользнули и сейчас же опять врезались в небо…