Вчера Дудэ водил Серго Кавжарадзе на допрос в кабинет старшего следователя Самсона Хамасуридзе. Обычно процедуру допроса Хамасуридзе любил затягивать, с тем чтобы сначала в какой-то степени расположить допрашиваемого к себе, проникнуть к нему в душу, раздобыть нужные сведения, а тогда уже замучить, уничтожить свою жертву. Но сегодня Хамасуридзе не мог долго возиться с допросами. Не собирался задерживаться и с Кавжарадзе. Проще всего ему, конечно, было бы поступить с ним так же, как он поступил вчера с двумя другими видными коммунистами, которых обвинили в измене, отвели в Сагорийский лес, избили до полусмерти, привязали к деревьям, облили керосином и сожгли. Относительно Кавжарадзе следователь получил особое задание.
Как только Кавжарадзе вошел в кабинет, Хамасуридзе без всяких предисловий предложил ему подписать текст подложного обращения Центрального Комитета Коммунистической партии Грузии ко всем коммунистам о прекращении восстания.
— Мне непонятно ваше предложение, — возразил Кавжарадзе. — Ведь восстание рабочих и крестьян заканчивается само собой: в Грузии уже установлена советская власть.
Прервав на этом разговор с несговорчивым большевиком, Хамасуридзе вызвал Дудэ Кванталиани и поручил ему «договориться» с Кавжарадзе о подписании текста обращения.
Кванталиани и двое сопровождавших его сотрудников вывели Кавжарадзе в соседнюю комнату, сняли с него сорочку и поставили его к стене. Затем «отчаянный Дудэ» приложил к голове узника дуло маузера и велел ему молиться.
Кавжарадзе презрительно взглянул на своего палача:
— Меня не испугаешь. Хочешь стрелять — стреляй!..
В это время донесся издали гул орудийных выстрелов.
Кванталиани вздрогнул и опустил маузер.
Не успел он прийти в себя, как в кабинете Хамасуридзе задребезжал телефонный звонок.
По подобострастию, звучавшему в голосе Хамасуридзе, было видно, что он говорил с каким-то высокопоставленным лицом, вероятнее всего с Рамишвили. Окончив разговор и повесив телефонную трубку, Хамасуридзе приказал отвести Кавжарадзе в камеру.
Кавжарадзе терялся в догадках по поводу неожиданной развязки «встречи» с «отчаянным Дудэ». Связь с городом совершенно оборвалась. Молодой офицер, принесший ему газету «Мысль», больше не появлялся. Вскоре Кавжарадзе узнал, что Нодар Джапаридзе, так звали его юного вестника, был арестован агентами Особого отряда и расстрелян как изменник. Долго потом вспоминал Кавжарадзе красивое лицо и пристальный взгляд вдумчивых глаз молодого офицера, — одного из тысяч безвестных героев революционной борьбы.
5 марта стало известно, что повстанческие отряды и советские войска подходят к Кутаису не только по дороге из Они, но и с западной стороны. Заняв Поти и Квалони, группы повстанцев появились в Ново-Сенаках. Отсюда было уже недалеко до Самтреди — узловой станции, откуда одна железнодорожная линия шла на Поти, другая — на Батум. Если бы повстанцам удалось овладеть этой станцией, правительству пришлось бы остаться в Кутаисе.
Чтобы не попасть в ловушку, решено было немедля перебраться в Батум. Началась лихорадочная эвакуация из Кутаиса и Самтреди. Остаткам правительственных войск командование приказало отступать к станции Саджавахо и, как только правительственный поезд и другие эшелоны проследуют через нее, взорвать мост через реку Рион.
В два часа ночи в тюремном коридоре раздались гулкие шаги. Обойдя камеры, Дудэ назвал по списку фамилии «самых опасных арестантов», в том числе Серго Кавжарадзе, и приказал им быстро одеться. Все, кого назвал Дудэ, решили, что их поведут на расстрел. Все же они начали одеваться. Затем попрощались с оставшимися товарищами, передали им свои последние просьбы. И покидавшие тюрьму и оставшиеся в ней пережили тяжелые минуты: ни те, ни другие не знали истинных намерений Рамишвили в отношении заключенных, фамилии которых огласил Кванталиани.
После того как сотрудники Особого отряда провели поверку арестованных и вывели их из тюремного двора, в камерах долго царило гробовое молчание.
У ворот на улице к тому времени собралась огромная толпа, сквозь которую и были проведены по средневековому обычаю окруженные многочисленной стражей узники… Теперь никто уже не сомневался, что их ведут на расстрел. На вокзале их встретил Кедия.
— Гоните их в вагоны! — приказал он сотрудникам Особого отряда.