В районах Барцхана и Кахабери до четырех часов дня 18 марта шла жаркая перестрелка.
В шесть часов утра Кавжарадзе отправился в штаб войск, находившийся около вокзала.
— Как дела, генерал? — спросил он, входя в комнату, занятую Азизашвили, его адъютантом и начальником штаба.
— Неплохо, кое-что уже предпринято. — На столе стояла бутылка с остатками коньяка. Несмотря на то что генерал уже порядком хлебнул, он толково разъяснил Кавжарадзе план действий: — Сегодня соберу части войск, разбросанные в городе. Завтра начну наступление и загоню турок в Городок. Если не завтра, так послезавтра утром атакую их. Полагаю, что к вечеру все будет кончено, — ответил генерал с невозмутимым спокойствием.
— А каковы действительные шансы на это?..
— Настроение офицеров и солдат прекрасное! Большую роль в этом сыграли военный комиссар и ваши агитаторы. Кроме того, у нас полевая и горная артиллерия, а у них артиллерии нет.
В течение всего дня в городе шли уличные бои. На другой день в пять часов утра Ревкому было сообщено, что Азизашвили начал наступление. Кавжарадзе поехал к Городку.
Азизашвили стоял с палкой в руке у разрушенного домика и отдавал распоряжения. Там же стояло орудие, близ которого валялся связанный аскер — турецкий разведчик.
Артиллерийский и пулеметный огонь усилился. Начались подготовка атаки…
Кавжарадзе, сопровождаемый Азизашвили и Алавидзе, обошел войска, громко приветствуя их:
— Да здравствует власть Советов! Да здравствует Советская Грузия! Да здравствует победа!
В ответ неслось дружное «ура».
— Итак, генерал, жду сегодня вашего донесения, что Городок занят, — сказал Кавжарадзе, прощаясь с Азизашвили и Алавидзе.
Вскоре после того как войска, перешедшие на сторону Революционного комитета, выбили турок с территории порта и товарной станции, к разъезду Тамара подошел воинский поезд. Решив, что следует эшелон грузинских войск, турки, занимавшие батарею Барцхана, расположенную около железнодорожной линии, выбежали оттуда, чтобы разоружить эшелон. Но они ошиблись: это был первый эшелон советских войск, следовавших со станции Саджавахо… Уйдя с батареи, турки забыли закрыть железные ворота, выходившие на шоссе. Этой беспечностью воспользовался стоявший позади пакгауза эскадрон под командой полковника Фридона Эристави. Через открытые ворота он ворвался на батарею. Гарнизон ее, застигнутый стремительной атакой врасплох, оказал отчаянное, но беспорядочное сопротивление. Часть его была изрублена кавалеристами, а двести восемнадцать аскеров взяты в плен и отведены в штаб генерала Азизашвили.
Турки, пытавшиеся разоружить эшелон, либо разбежались, либо тоже сдались в плен. Советские войска, радостно встреченные населением, вступили в Батум.
В штаб войск батумского гарнизона, помещавшийся в здании вокзала, прибыл в сопровождении грузинских разведчиков всадник в длинной кавалерийской шинели и невысокой серой папахе, из-под которой выбивалась прядь русых волос.
Поручив своего коня стоявшему перед штабом солдату, он, войдя в комнату дежурного офицера, приветливо улыбнулся и сообщил, что направлен командиром советской кавалерийской дивизии Жлобой к генералу Азизашвили.
Прибывшего сейчас же провели к командующему грузинскими войсками.
— Где находится сейчас ваша дивизия? — заинтересовался прежде всего Азизашвили.
— Неподалеку от Батума, возле Аджарис-Цкали.
— Позвольте, — удивился генерал, — как вы очутились у Аджарис-Цкали?
— Прошли из Ахалцыха.
Весть о том, что советские войска подошли к Батуму и со стороны Ахалцыха, очень обрадовала Азизашвили, так как положение продолжало оставаться серьезным. Азизашвили предоставил посланцу Жлобы автомобиль, и он в сопровождении грузинского офицера выехал обратно в Аджарис-Цкали. Командование батумского гарнизона приглашало командира кавалерийской дивизии Жлобу незамедлительно прибыть в Батум.
Через два часа Жлоба в сопровождении начальника своего штаба явился к Азизашвили, и они вместе отправились в Ревком.
Жлоба, высокий, худой, слегка сутулый кубанский казак, сообщил Кавжарадзе, что он со своей конной дивизией совершил переход из Ахалцыха через Годердзский перевал, спеша на помощь батумцам. Он попросил предоставить ему возможность послать телеграмму командующему Одиннадцатой армией о выполнении возложенной на него задачи. Азизашвили предложил Жлобе занять своей дивизией форты Степановка и Анария, чтобы получить возможность послать их гарнизоны на форт Кахабери, подвергавшийся непрерывным атакам турок.