— Вошел в соглашение с азербайджанцами и армянами, — сообщал Абхазава в Тифлис. — Сил вполне достаточно. Эшелоны будут встречаться и обезоруживаться на станции Шамхор. В случае, если они вздумают отступить к Тифлису, мост в Караязах будет взорван.
Все начальники станций от Караяз до Акстафы обязаны были сообщить Абхазава о продвижении эшелонов.
Начальник станции Акстафа, Коста Чхетиани, долговязый человек с широким бритым лицом и длинными усами, заведующий буфетом, краснолицый, беззубый старик Кола Девдариани, маленький смуглый телеграфист Джафаров и другие станционные служащие со страхом ловили слухи о том, что произошло в Караязах. Все они окончательно лишились покоя, когда бронепоезд прибыл на станцию Акстафа.
Часов около шести утра Абхазава, его помощники Макашвили и Макарашвили, машинист Амвросий Датунашвили и заведующий вагоном-цейхгаузом Папава направились в станционный буфет.
Кола Девдариани подал им курицу, яйца, сыр, вино.
Утолив голод и подвыпив, гости вместе с Девдариани затянули вполголоса старинную грузинскую песню. Молчал один Чхетиани, встревоженный надвигавшимися событиями. Он сидел опустив голову и исподлобья разглядывал ордена и медали, украшавшие грудь штаб-ротмистра.
Угрозы, которые слышал вчера Абхазава от делегатов, крепко задели его самолюбие. Он твердо решил не отступать от требований, предъявленных солдатам, и готовился силой заставить их сдать оружие. Веря в свою звезду, он не сомневался, что и эту операцию завершит успешно.
— Покажу Жордания и всей его компании, как надо действовать! — подвыпив, хвастал Абхазава, сидя за столом в станционном буфете. — Кого задумали пугать эти сопляки Белогорский и Карпов? Меня? Хотят, чтоб бронепоезд им отдал? Не выйдет!
— Да они от бронепоезда как будто уже отказываются, — вкрадчиво заметил начальник станции. — «Пусть только, говорят, уберут его в Тифлис, и мы никого не тронем».
— Не знаю, что они там говорят, а я вам заявляю — все эшелоны будут разоружены!
— Все эшелоны? — удивился буфетчик.
— Да, все! — повторил Абхазава.
— Сколько будет, столько и разоружим! — прихвастнул Папава.
— Разве может один против ста? — усомнился начальник станции.
— Может! — заревел его буфетчик.
— Глупости ты говоришь, ничего не понимаешь. Увидишь, что получится. Как сговорятся солдаты да как ударят, никто против них не устоит, — рассердился на буфетчика начальник станции.
— В том-то и дело, что они не сговорятся, — заметил Папава, хитро прищурив маленькие, зеленые, как у лисы, глаза.
В это время в зал вбежал запыхавшийся телеграфист.
— Эшелоны вышли из Караяз! — крикнул он.
Все поднялись.
— Откуда передали?.. — спросил Абхазава.
— Со станции Салоглы.
— Вот тебе и «не сговорятся»! Все эшелоны идут вместе, — испуганно шепнул Чхетиани только что спорившему с ним Папава.
Абхазава, возмущаясь, допытывался у телеграфиста:
— Как, три перегона уже прошли? И только теперь сообщают? Сукины дети! Расстреляю!
— Начальники станций Беюккясик и Соухбулах — большевики, — заметил дрожащий от страха Чхетиани.
— Разобрать путь! — приказал Абхазава своему помощнику Макашвили. — Остальные на поезд по местам! Сейчас буду говорить с Елизаветполем.
Чхетиани побледнел и окончательно растерялся. Несмотря на свой мужественный вид, он был труслив и легко поддавался панике.
— И нужно же было этому проклятому Абхазава забраться со своим бронепоездом на нашу станцию! — жаловался он буфетчику. — Только войны нам не хватало! С одним своим броневиком задумал стотысячную армию разоружить. Сумасшедший, что еще можно сказать! Жили себе спокойно, по-хорошему — и вот дожили: фронт нам тут, в Акстафе, открывают! А что мне делать?.. Уйду со станции — этот бандит расстреляет, останусь — солдаты прикончат… Да, видно, от смерти не убежишь…
Абхазава никак не удавалось связаться с Елизаветполем. А эшелоны, отправившиеся из Караяз, уже приближались к Акстафе. Правда, «партизаны» Абхазава пошли разбирать железнодорожный путь, но разве этим спасешь положение? Ведь может случиться и так, что солдаты снимут орудия с платформ и подойдут к станции по шоссе.
Тревожные переживания штаб-ротмистра Абхазава запечатлела в этот день телеграфная лента.
«Я Абхазава… Очень важная… Командиру татарского полка… (Перебой.) Слушайте, я в опасности, требуются срочные меры… (Перебой.) Что?.. Да поймите же, что мне грозит опасность… Примите немедленно одну для командира татарского полка… (Перебой.) Да, бронированный поезд… (Перебой.) Господи… Елизаветполь… Елизаветполь… Немедленно принимайте… (Перебой.) Я понимаю, но неужели не можете принять от меня четырнадцать слов… (Перебой.) Господи, вы не человек после этого. (Перебой.) Ведь я в опасности… Неужели?.. (Перебой.) Помните же: разделаюсь с вами, как с собакой!.. Немедленно принимайте!.. Скотина вы после этого!.. (Перебой)».