— Не пойму, — обратился он к Мамеду, — почему это грузины вздумали помогать нам?
Мамед ничего не ответил.
— Вздумали помогать? — повторил, смеясь, Гуссейн. — Турки придут — обратят их в нашу веру.
Уставясь снова в затухающий костер, напрягая неподатливую мысль, Гассан усиленно раскуривал трубку, причмокивая отвисшими губами, поминутно сплевывал в костер горькую слюну.
— Говорят, когда турки придут, плохо неверным будет… — размышлял он вслух.
— Чего только не говорят теперь люди, — вмешался в разговор незнакомый человек, подошедший несколько минут назад к костру. — Я вот думал насчет этого и вас хочу теперь спросить: почему если человек другой веры, то он должен быть хуже нас? На свете много разных народов, и у каждого своя вера — так неужели мы должны всех их ненавидеть?
Гуссейн подозрительно взглянул на незнакомца.
— Всех — нет, а русских жалеть не нужно, потому что они христиане и воюют с турками.
— Но нам-то русские ничего плохого не сделали. Русские солдаты такие же крестьяне, как и мы, зачем же мы будем в них стрелять?
— Для чего ты шел сюда, если так думаешь? — напустился на него Гуссейн.
— Пришел затем, зачем и вы пришли, а только вечером стал думать: в русских ли нам нужно стрелять или в кого другого?
— А в кого, ж ты хочешь стрелять?
— В кого?.. Вот об этом я и думаю и хочу, чтобы вы тоже подумали. Мне мой ум так подсказывает: стрелять мы должны в того, кто на самом деле нам враг. — Незнакомец с минуту помолчал и, придвинувшись ближе к сидевшим, почти шепотом произнес: — В беков, вот в кого надо стрелять. Они наши враги, а не русские солдаты, которые там, в России, уже расправились со своими беками. Русские солдаты ни с кем не хотят больше воевать. Они едут к себе домой, чтобы работать на земле, которую им дала советская власть. А чего нам ждать от беков? Ну, позовут они сюда турок, так что же, вы думаете, при турках бедняк лучше станет жить?.. Или кто-нибудь сказал вам, что если турки придут, то беки от радости землю вам раздадут? Нет, без России нам легче не будет. Уходите-ка лучше поскорей по домам, а оружие приберегите для другого дела.
Незнакомец встал и быстро скрылся во мраке.
— Что он говорил, этот человек! — возмутился Гуссейн. — Как это может быть, что русские лучше турок? Или аллах ума его лишил?
Возмущение Гуссейна разделили Гассан и еще несколько человек, сидевших у костра.
— Старый ворон зря не каркает, — раздался вдруг из темноты чей-то голос. — Правильно говорит, уходить надо…
Скрывшийся незнакомец был рабочий с нефтяных промыслов. Звали его Идрис Ахмед-оглы. Бакинский комитет большевиков направил его в Елизаветполь для революционной работы.
Десятки таких агитаторов-большевиков работали в те дни в отрядах Азербайджанского национального совета. Благодаря им многие из обманутых крестьян разошлись по деревням. Деревни, лежавшие близ железной дороги, сочувственно относились к солдатам, возвращавшимся с фронта, и, выходя на станцию, предлагали им хлеб, яйца, молоко.
Однако влияние беков среди крестьян было еще сильно. Крестьяне, отравленные шовинистической агитацией и религиозным фанатизмом, шли в бекские банды…
…Ночь была темная. Среди облаков мерцала всего одна звезда. Вскоре и она исчезла. Костер потух. На Шамхорскую степь легла густая тьма.
В Акстафе и в нескольких перегонах от нее, на станции Долляр, собралось десять эшелонов. Путь им преграждали бронепоезд и банды, засевшие на станции Шамхор. Солдаты были возмущены. Все старания уладить конфликт мирным путем оказались безрезультатными. Тогда решено было предпринять еще одну попытку договориться с Магаловым. В полдень представителя эшелонов прибыли в Шамхор.
— Мы согласны сдать вам оружие двух эшелонов, — обратился Карпов к Магалову, — мы убедили наших товарищей пойти на это. Скажите, как будет происходить сдача оружия?
— Оружие будет сдаваться здесь, в Шамхоре. Будем пропускать одновременно не более двух эшелонов, — ответил Магалов.
— Что значит не более двух? Сколько же эшелонов вы собираетесь разоружить? — встревожился Карпов.
— Столько, сколько признаем необходимым, — холодно отрезал Магалов.
— В этом направлении должны проследовать сто тысяч солдат, и что же, всех вы намереваетесь разоружить? Да какое вы вообще имеете право разоружать нас, не согласовав этот вопрос с Россией?!