Кроме Корнелия, Дата и Елены Микеладзе в вагоне находились инженер с женой и еще пятеро пассажиров.
В дороге Корнелий узнал подробности шамхорской бойни и сейчас, стоя у окна, оглядывал места недавних событий.
Миновав станцию Алибашлы, поезд приближался к Шамхору. В вагон вошел худощавый молодой человек в солдатской шинели. Корнелий сразу же узнал своего школьного товарища Вано Махатадзе и окликнул его.
Поздоровавшись со всеми, Махатадзе присел на скамью. Разговор зашел о событиях, которые произошли совсем недавно в этих местах.
— Между прочим, — сказал Махатадзе, обращаясь к Корнелию, — кое-кто из твоих друзей, в том числе Сандро Хотивари, тоже «воевал» здесь.
— Будь я в то время в Тифлисе, возможно, и меня послали бы в Шамхор. Солдатам рассуждать не приходится. Прикажут — и должны ехать, — ответил Корнелий.
— Что значит «должны»? Так могли рассуждать солдаты царской армии, а вы люди сознательные, студенты, обязаны понимать, кому и чему вы служите, за что вам следует бороться. Шамхорская бойня позорным пятном легла не только на правителей Закавказья, но и на тех солдат и офицеров, которые выполняли их преступный приказ, — возмущался Махатадзе.
— Во всем виноваты большевики, — вмешался в разговор Дата Микеладзе. — Солдаты, распропагандированные ими, не только не хотят воевать, но и отказываются сдавать оружие. И это в то время, когда турки перешли нашу границу и грозят занять все Закавказье.
— Все равно без помощи России с турками нам не справиться, — резко возразил Вано Махатадзе, — а оружие солдатам нужно против врагов революции.
— России нет, ее разрушили, погубили большевики! — крикнул сидевший тут же инженер и, безнадежно махнув рукой, стал торопливо поправлять соскочившее с носа пенсне.
— Разрушено то, что нужно было разрушать, а сейчас все строится заново, строится новая, Советская республика, у которой великое будущее! — резко ответил Вано и уничтожающе взглянул на долговязого инженера в форменной шинели, на которой еще сохранились пуговицы с царскими гербами.
Инженер промолчал.
— Ты по-прежнему у Макашвили живешь? — обратился Махатадзе к Корнелию.
— Живу в казарме, а к Макашвили хожу в отпуск, — ответил Корнелий, разглядывая своего товарища.
Хотя поверх черной кожаной куртки Махатадзе и надел солдатскую шинель, однако это не скрадывало его чрезмерной худобы. На длинной, тонкой шее быстро пульсировала артерия, серо-голубые глаза лихорадочно горели. Корнелию вспомнилось, как вечерами собирались у Пето — Вано Махатадзе, Мито Чикваидзе, Григорий Цагуришвили.
— Интересно, где сейчас Пето? — неожиданно спросил Корнелий.
— Это ты про кого?
— Про Натошвили.
Вано тяжело вздохнул:
— Нет больше нашего Пето…
— Что ты?
— Да, он погиб… Здесь, в Шамхоре.
— Как же он попал сюда?
— Направлялся со своей частью в Баку… Словно про него это сказано: «И где мне смерть пошлет судьбина?..»
— Где же его похоронили?
— Тело Пето и еще нескольких наших товарищей отвезли в Тифлис. Послезавтра их хоронят. Только ничего не говори его матери.
В это время в вагон вошли кавалеристы из полка Магалова. Вано взглянул на их обветренные, небритые лица и, отвернувшись, замолчал.
Весть о гибели Пето сильно потрясла Корнелия. Он ничего не знал о том, какую серьезную миссию выполнял на бакинской линии железной дороги Вано.
Окончив военное училище в Петрограде, Вано попал на Западный фронт.
В декабре 1917 года Центральный Комитет партии направил его вместе с группой грузинских большевиков в Грузию. На родину он вернулся закаленным большевиком, прошедшим хорошую школу революционной борьбы и как агитатор, и как организатор, и как участник революционных событий — штурма Зимнего дворца в ночь, когда восставший Петроград положил начало социалистической революции.
Поезд прибыл в Шамхор. Стало известно, что он будет задержан здесь на два часа. Выйдя из вагонов, пассажиры рассматривали разрушенную станцию, разбитый бронепоезд, остатки сгоревших вагонов. Кавалеристы Магалова еще из окна вагона показали Корнелию поле, где происходил бой, позиции своего полка и батареи Гигаури.
Корнелий и Вано Махатадзе обошли развалины станции и вышли в поле.
В самых неожиданных положениях лежали мертвые тела. Все они были или голыми, или полураздетыми, и казалось, что это видения из какого-то ужасного ночного кошмара. Трупами были завалены канавы недалеко от станции, овраги, колодцы.