Встречавшиеся по пути люди с любопытством поглядывали на незнакомого военного, направлявшегося в деревню.
Пересекши лужайку, Корнелий и Агойя подошли к воротам усадьбы, стоявшей поодаль от крестьянских домов. Агойя привязал лошадь к колу и хотел было перескочить через забор, чтобы первым принести в дом радостную весть, но Корнелий придержал его:
— Подожди, вместе пойдем, неожиданно явимся.
Услышав голоса, собаки подняли лай.
— Кто там? — раздался чей-то окрик с балкона.
Корнелий решил пробраться к дому через задний двор. Агойя приласкал подбежавших собак, и они перестали лаять.
Пробираясь вдоль частокола под густыми зарослями орешника, Корнелий сорвал лист, растер его ладонями и с наслаждением вдохнул нежный запах. Затем сорвал и орешек, освободил его от зеленого гнезда, расколол зубами и с удовольствием съел мягкий, еще не дозревший плод.
Из-за кукурузника, за которым укрылись Корнелий и Агойя, уже хорошо был виден балкон. Перед ним, под зеленым шатром старой липы, стоял накрытый к вечернему чаю стол. При свете лампы Корнелий разглядел мать, Вардо, брата Степана и Иону Чхеидзе. Они о чем-то мирно беседовали. «Как здесь спокойно! — подумал Корнелий. — Мама, которая так жаждала меня увидеть, и не догадывается, что я стою в нескольких шагах от нее… Но почему нет Нино?..»
Сгорая от нетерпения, Агойя торопил друга скорее подойти к столу.
Поручив своему спутнику придержать собак, Корнелий стал продвигаться вдоль частокола. В это время с балкона спустилась Нино и села за стол рядом с Ионой. Сердце Корнелия заколотилось еще сильней. Иона что-то сказал девушке, и все захохотали. «Должно быть, острит по обыкновению», — решил Корнелий.
Тереза Мхеидзе поддерживала с Ионой хорошие, добрососедские отношения. Она любила его, как брата, и многое ему прощала, в том числе даже фривольные шутки и остроты.
Улучив момент, Корнелий оторвался от плетня, пробежал несколько шагов на цыпочках, прошел под тенью липы и спрятался за огромным стволом. Теперь он стоял совсем близко от матери. Он мог даже рукой коснуться ее. Но она не видела его. Тогда он вышел на свет, остановился, взял под козырек и громко произнес:
— Разрешите явиться!
Все вздрогнули и повернули испуганные лица в его сторону.
— Корнелий, родной!.. — воскликнула мать.
Все вскочили. Тереза бросилась к сыну, прижала его к груди и стала целовать в лицо, в глаза, шептала какие-то ласковые слова, плакала, улыбалась, снова целовала…
Корнелий расцеловался со всеми и — в первый раз открыто — с Нино. Он крепко, по-мужски, пожал ей руку и так посмотрел в глаза, как будто спросил: «Не забыла меня?»
Смутившись от неожиданного поцелуя, Нино растерянно смотрела то на мать, то на Терезу.
Из кухни прибежали служившая много лет в доме Мхеидзе старуха Майко и отец Агойя, Доментий Хведелидзе. Корнелий и с ними расцеловался.
Все с интересом рассматривали долгожданного гостя, благополучно возвратившегося с войны под родительский кров. Терезе казалось, что сын ее очень возмужал и как будто даже вырос. Лицо его потемнело от загара, плечи раздались, весь он стал крепким, подтянутым, как настоящий видавший виды солдат.
Только после того, как Корнелий ответил на многие вопросы, которыми забрасывали его, старая Майко предложила ему присесть.
Корнелий снял скатку, степенно опустился на стул и поставил ружье между ног. Тереза не спускала с сына глаз, никак не могла прийти в себя от радости.
— Что же это ты так неожиданно нагрянул? — журила она его. — Дал бы знать, что едешь…
Все эти годы Тереза прожила в страхе за детей. Сначала она волновалась за старшего сына, Евгения, врача, находившегося на Западном фронте. Затем ей пришлось переживать разлуку с Корнелием, отправившимся воевать с турками. И кто знает, когда кончится эта проклятая война!
— Говорят, вы выдержали большой бой под Аспиндзой? — спросил Корнелия Степан, полный, среднего роста, красивый мужчина.
— Какой там бой! Где это слыхано, чтобы зайцы воевали! — съязвил Иона по адресу Корнелия.
— Ну, ты герой-богатырь, Георгий Саакадзе, помолчал бы лучше! — вступилась за сына Тереза, стараясь обратить в шутку замечания Ионы.
Корнелий покосился на Вардо и Нино: как они восприняли замечание Ионы? Нино ласковым взглядом поспешила его успокоить: «Стоит ли сердиться на этого чудака?»