Он запнулся и замолк. И тут же понял, что допустил серьезную ошибку: по сдавленному смешку молоденькой секретарши, а больше того — по гневному изумлению на лице Управляющего, который медленно, но верно прокладывает путь к последней жизненной черте. Образно говоря, Соискатель позволил себе непростительный по своей опрометчивости экскурс и тем попрал нежную душу Управляющего лесохозяйством. Теперь тот, нахохлившись в кресле и сверля его глазами-буравчиками, готовится произнести кульминационный монолог.
То есть что значит деревья маленькие? Имеющий глаза да увидит. Леса, и еще какие леса! Самые что ни на есть настоящие. Не джунгли, конечно, но леса. Пусть не сочтет за колкость, но какое он вообще имеет представление о том, что делается в стране? Небось и в автобусе, знаете ли, не потрудится оторваться от чтива. А эта его безапелляционность, да она просто смешна! Молодежь этим заражена сплошь и рядом, но Соискатель-то как будто вышел из этого возраста. Будь у Управляющего побольше времени, он охотно показал бы карты. Но Соискатель еще убедится. В Иудейских Горах, в Самарии, в Галилее, наконец — какие там леса! И это еще не все. Может, дело все-таки в зрении господина? Очевидно, ему нужны более сильные очки. Управляющий просит его захватить с собой запасные. Больше диоптрий — меньше неприятностей, знаете ли.
Всего наилучшего.
Куда его пошлют?
Пусть наведается через несколько дней.
На этот раз им занимается уже не Управляющий, а рядовой чиновник. Направление в крупный лесной массив. У него будет компания. В тех местах смотрителем один араб. Но новенький, несомненно, человек без предрассудков, не так ли? Желаем успеха. Минуточку, выезд на объект в ближайшее воскресенье.
События развиваются стремительно. Он порывает прежние связи, и они рвутся с поразительной легкостью. Он отказывается от квартиры, и хозяйка принимает это, как должное. На последние ночи он перебирается к приятелю-доценту, и тот кидается составлять для него план занятий. Пока друг прилежно наполняет его чемодан книгами, в соседней комнате новоиспеченный Смотритель осыпает ласками любимую женщину. Им владеет задумчивость, ладони теплы и мягки, и тихое певучее ликование рвется из груди навстречу грядущему Неизвестному. Какой теме он посвятит себя? Друзья советуют: крестовые походы. Это как раз для него. Каждому, как говорится, свое. Скорее всего, он не станет великим исследователем — лишь бы не бездельником. Неплохо бы ему вернуться из леса с какой-нибудь сногсшибательной научной концепцией. А уж они подберут ей и обоснование, и применение.
Однако утром, когда сигнал служебного автобуса из лесохозяйства рассыпал калейдоскоп его сновидений на отдельные невзрачные стеклышки, он уже не сомневался, что все это не что иное, как заговор с целью избавиться от него. В пробирающем до костей холоде утра он уповал на то, что это приключение, как и все предыдущие, окажется лишь грезой и растает вместе с остатками дремоты.
Мимо окон маленького автобуса неторопливо уплывает назад раскинувшийся на холмах город. Что, если он сейчас снимется с места и исчезнет в небесной дымке? Он решает отдаться на волю крутому серпантину дороги. Сидящие рядом люди с мотыгами и корзинами не спешат с ним заговорить. Чужой он им, и мир его не таков. Лысина и очки тому первое и далеко не последнее подтверждение.
Уже полдня в пути.
Автобус сворачивает с шоссе на узкий проселок с разбросанными тут и там безымянными поселениями репатриантов. На остановках пассажиры входят и выходят. Каждый получает инструкции от водителя — похоже, он в здешних местах за главного. Куда же мы, на юг? Над бескрайними полями наливающееся синью весеннее небо. Комья сырой земли летят из-под колес. Только на исходе утра он впервые замечает подлески, рассеянные меж скал. Тонкий зелененький сосняк. «А ведь я был прав», — не без удовольствия подмечает он. Но чем дальше, тем деревья вдоль дороги становятся выше. Осколки раздробленного кронами солнечного света слепят глаза. Внутри автобуса привидениями мечутся вытянутые тени. Среди этой бесконечной людской круговерти неизменными величинами остаются лишь водитель и он сам со своими чемоданами. В природе все меньше голых мест, их вытесняет густая растительность. Однопородные сосны не балуют разнообразием цветового колорита. Он утомлен, голоден, весь в пыли. Ориентация давно потеряна. Чтобы сбить его с толку, солнце кружит и скачет как сумасшедшее. Хоть бы видеть, куда везут, но в его распоряжении только задний обзор. В три пополудни автобус пустеет. Он остается в полном одиночестве. Битый час машина взбирается по крутой горной дороге. Он нервно покусывает спекшиеся губы. В отчаянии пытается выудить из чемодана книжку, но тут пикап неожиданно тормозит. Шофер спрыгивает, открывает дверцу и, поднявшись в салон, говорит:
— Приехали, браток. Твой предшественник вчера дал отсюда деру. Все инструкции висят наверху. Вот и ознакомься, ежели грамотный.
Наконец с грехом пополам он вытряхивается вместе с багажом из машины. С холма его приветливо встречает несколько странное каменное строение в окружении разновысоких сосен. Воздух уединенности… Здесь высоко, но взору открыто далеко не все. Зеленые кроны безмолвствуют. Водитель разминает затекшие мышцы, оглядывается по сторонам, большими глотками пьет озон и свет; вдруг бросает короткое «пока», заскакивает в кабину и заводит мотор.
Брошенного на обочине этого молчаливого края охватывает раскаяние. Почти паника. Как же это? Минуточку! Он не понимает! Нагоняет автобус, колотит кулаком в железную стенку кузова, в гневе кричит срывающимся шепотом опешившему шоферу:
— А еда?.. Как же с едой?..
Оказывается, это входит в обязанности араба.
Один-одинешенек, в каждой руке по увесистому чемодану, плетется он на вершину холма. Перед ним, пядь за пядью, встает здешний мир. Входная дверь не заперта, и он проходит внутрь. Тут мягкий сумрак. На полу какие-то обломки, объедки, детские следы. Отчаяние обостряется. Он ставит чемоданы и в полной растерянности поднимается на второй этаж. От великолепия открывшегося пейзажа перехватывает дыхание. Пять холмов, покрытых игольчатым ворсом серо-голубых сосновых лесов, и синь горизонта, омытого водами далекого моря. В душе, потопив все недавние тревоги, вспенивается радостное волнение. Он даже готов изменить свое мнение о службе лесопосадок.
Телефон, бинокль, на стене приколот листок бумаги с предписаниями. Широкий стол, рядом кресло с подлокотниками. Он уютно устраивается в нем и пять раз подряд перечитывает инструкции от заглавия до последней точки. Наконец не выдерживает — достает ручку и слегка подправляет стиль. Ласково смотрит на черный аппарат. Он горд. Звякнуть, что ли, в город приятелю или шепнуть пару нежностей какой-нибудь из многочисленных подружек, отношения с которыми, увы, рано или поздно становятся вегетариански безвкусными? Сообщить о благополучном прибытии, а лучше всего просто описать здешние красоты? До сей поры у него не было собственного служебного телефона. Он снимает трубку, прикладывает ее к уху. Непрерывные булькающие хрипы. Код местного коммутатора ему не известен. Крутит диск. Безрезультатно. Звук в трубке не меняется. И тут его осеняет — сперва надо набрать «ноль»… Сейчас добропорядочный гражданин услышит вежливое «алло»…