Все, кто работает с неграми и латиносами, знают о них всю правду. Впрочем, те, кто не работают, так или иначе тоже знают. Но пропагандистская машина всегда работает так, чтобы всё показать наоборот. Спустя некоторое время после того, как я ушла из «Стритворка», «Сэйф Хорайзон» выпустил телевизионный клип государственной службы о насилии в семье (его можно найти на канале YouTube, если в поисковике напечатать safehorizon trailer — трейлер «Сэйф Хорайзона», — перев.). Избиваемая женщина на экране отдалённо похожа на меня, а её муж-злодей — белый, очень напоминает моего парня. Возможно, это совпадение, но, возможно, и нет. Бедная белая женщина за помощью и защитой идёт к своим чёрным коллегам!
Работая в «Сэйф Хорайзоне», я собрала статистику по лицам, проходившим через приют. В 92 % случаях насилие было совершено чёрными мужчинами, в 7 % латиноамериканцами, и меньше чем 1 % насилия в семье был совершён белыми. Но, «Сэйф Хорайзон» предпочёл изобразить злого белого мужчину и беспомощную белую женщину и спасающих её благородных чёрных.
Впервые эта статья была опубликована на сайте «Американское возрождение» в сентябре 2010 года.
2. Зона саботажа
Точка невозврата в юридической конторе
Не будет преувеличением сказать, что для многих белых общение с чёрными и латиноамериканцами даётся дозированно. Позитивный взгляд белых на «многообразие» сформирован эпизодическим общением с небелыми, зачастую в условиях белого большинства. Я тоже жил по такому же регламенту всего несколько лет назад. Я был консервативным «расовым дальтоником» и мне нравились Ньют Гингрич и Джек Кемп. Я считал, что для решения расовой проблемы нужен свободный рынок и «высшие ценности», хотя я уже начинал освобождаться от иллюзий.
Но, с тех пор всё изменилось. После юридического института я получил работу в отделе по гражданским делам в юридическом управлении самого большого района города с пригородами. Это управление занимается городскими судебными процессами. К примеру, если вас собьёт патрульная машина, и вы решили предъявить им иск, мы этот случай берём в производство. Новых юристов распределяли в разные места города, и я попал в район с наименьшим числом белых жителей — менее 29 %.
О предыдущих адвокатах ходили неясные слухи. Говорили, что они, отказались от этого назначения по соображениям «безопасности», но мне такое назначение казалось смелым приключением в неизведанном мире. Подобно британскому первопроходцу, я отправлюсь туда, куда другие боялись сунуться.
Что в этом может быть опасного?!!
Ответы на этот вопрос начинались с поездки в офис в метро. Как только утренний поезд отъезжал от центра города, я часто оказывался единственным белым в переполненном вагоне. Не раз я съёжившись сидел на скамье, а какой-нибудь негр по соседству вопил: «Я убью этого белого мудака!». Вероятно, подобные выпады адресовались мне, но иногда мне так не казалось. Не обращая на меня никакого внимания, чёрные, бормотали себе под нос что-то про убийство белого.
Однажды прямо в вагоне здоровенный темнокожий мужчина, на котором из одежды были подгузник и сандалии Nike, закурил косяк, обдав меня сладковатым кокаиновым дымком. Дымок был настолько едким и густым, что, видимо, не только я почувствовал опасность, исходившую от этого неуравновешенного типа. Взволновались даже чёрные. Кто-то крикнул: «Эй, люди, этот придурок курит крэк!».
В другой раз, около восьми утра, я наблюдал, как латиноамериканка шлёпала своих детишек, одновременно отпивая из жестяной банки, завёрнутой в тёмный пакет. Я стоял достаточно близко и услышал от неё сильный запах пива. Я с укором взглянул на неё. «Кто ты вообще такой? Полицейский?» — завопила она. Уверен, что, если бы я даже и был полицейским, это бы ничего не изменило.
Дорога от станции метро до офиса была не менее ужасной. Тротуары были замусорены куриными костями, использованными тут же на месте презервативами и даже грязными подгузниками. Из закутков несло мочой. Из стоящих на перекрёстках автомобилей неслись звуки рэпа. Рэп иногда сменяли звуки сальсы и меренги, доносившихся из машин латиноамериканцев с гигантскими колонками, которые больше бы подошли концертным залам. Чтобы спрятаться от грохота и вернуться к цивилизации, я включал Баха на своём плеере.