Моя первая работа после юридического института дала мне опыт, который я вряд ли когда-нибудь забуду. Я вспоминаю о ней каждый раз, когда слышу, как белые нормально воспринимают возможность остаться в меньшинстве в Америке, и называют все опасения по этому поводу «расистской паранойей».
Джон Ингрэм, 33 года, недавно переехал вместе с женой в пригород Нью-Йорка, где продолжает успешно трудиться на юридической ниве. Эта статья впервые была опубликована в августовском выпуске «Американского возрождения» за 2006 г.
3. Ад на колёсах
Работа вагоновожатым в поезде Нью-Йоркского метрополитена это поездка в Сердце тьмы
Родился я в Венгрии, откуда в 1982 году убежал в восемнадцатилетнем возрасте. В 1984 году, намереваясь стать художником, я переехал в Нью-Йорк, но через почти десять лет бесплодных усилий я понял, что никогда не смогу им стать. В 1993 г., к тому времени четыре года работая в качестве вагоновожатого в поездах нью-йоркского метрополитена, я поступил в университет города Нью-Йорка. Мало ещё какая работа может так близко познакомить недавнего иммигранта с реальностью многорасовости. Под улицами Нью-Йорка я видел и делал то, что мало кто из белых когда-нибудь сделает или увидит. Во всяком случае, хотелось бы на это надеяться.
Вагоновожатые управляют дверями поездов, объявляют станции, дают информацию пассажирам и наблюдают за безопасностью людей на поездах и платформах. Большую часть времени они проводят в маленьком отсеке, или кабинке, в среднем вагоне поезда. Во многих городах, где есть метрополитен, в поезде находится только машинист, но Нью-Йорк место сложное. Один человек в поезде не спасёт систему перевозок от хаоса и насилия.
Совмещение работы в подземке с посещением занятий в колледже, конечно, не ахти какая американская мечта, но платят вагоновожатым неплохо.
Начальная зарплата составляет 30–40,000 долларов в год, а в течение трёх лет можно достичь и 40–50,000 долларов в год. Если вагоновожатый стал машинистом поезда, то, в зависимости от сверхурочного времени, зарплата может достигать 50–70,000 долларов в год. Такие высокие зарплаты существуют благодаря монополии Управления городского транспорта. В профсоюзе, в деятельность которого не в силах вмешаться ни один политик, если он желает строить свою карьеру в Нью-Йорке, состоят в основном чёрные работники. Даже в далёких 1930-х, всемогущее Управление выживало в депрессии, не уволив ни одного работника.
Для допуска к работе я пошёл сдавать экзамен государственной службы, проводившийся в средней школе в Чайна-тауне. Когда я пришёл туда в первый раз, я обнаружил, что я там единственный белый. Из более, чем 40 человек, сдающих экзамен, за исключением одной индуски, сидевшей передо мной, все остальные были исключительно чёрные. «Странно, почему я здесь один белый?», — спрашивал я себя. «Разве белым американцам не хочется работать за 40–60,000 долларов в год на работе, на которой даже среднего образования не требуется?».
Ответ на этот вопрос последовал немедленно. Негр, сидевший передо мной, обернулся и взглянул на меня чудовищным, кипевшим от ненависти взглядом. С этим взглядом в последующие годы я буду очень часто сталкиваться.
Тест на экзамене был на удивление лёгок. Ребёнок старше шести лет мог бы шутя его сдать. Я до сих пор помню один из вопросов, забыть такое невозможно:
«Если Вы ведёте автобус и обнаружили, что сзади к автобусу прицепился ребёнок и едет снаружи, то какими будут Ваши действия?
a) Резко заторможу, затем надавлю на газ, и буду повторять эти действия до тех пока ребёнок не слетит и не извлечёт урок из своих действий;
b) Сделаю вид, что не заметил ребёнка и продолжу движение;
c) Остановлю автобус и лично удостоверюсь в том, что ребёнок слез.
В качестве заданийна тесте нам нужно было на карте найти разные месте в городе, например, Эмпайр Стэйт Билдинг, Бруклинский мост и здание ООН. Это то же самое, как если бы парижанина попросили найти на карте Эйфелеву башню. Я с успехом сдал экзамен и поздравил себя за то, что устроился наконец в стране, в которой так легко найти хорошо оплачиваемую работу.
Прямо с начала программы обучения на курсах в Управлении городского транспорта я начал знакомиться с реальностью расовой проблемы в Америке. В нашем классе был огромный негр, который завёл себе привычку больно задевать меня при каждой возможности. Я чувствовал, что делал он это намеренно, пытаясь задеть меня больнее, чем при случайном столкновении, но так, чтобы это не выглядело, как нападение.