Потеряв терпение, я опустил окно.
— Убирайтесь с дороги, офицер Биллингем, — рявкнул ему.
Несколько посетителей магазина ахнули и уставились на меня, щурясь из-за яркого солнечного света в холодный осенний день.
— Что ты мне только что сказал? — сквозь зубы процедил Курт.
— Ты слышал. Если у тебя нет причин задерживать меня, убирайся к черту с дороги. Это попахивает преследованием, и мы оба это знаем.
Курт понизил голос настолько, чтобы только я его услышал.
— Салерно, если думаешь, что я хоть как-то облегчу твою жизнь в моем городе, то ты сильно ошибаешься. Я буду стоять здесь весь день, если захочу.
Я выключил двигатель, вышел из машины и захлопнул дверцу. Внезапно вспомнился каждый момент моей жизни, когда этот ублюдок и подобные ему издевались надо мной. Пришлось напомнить себе, что теперь я взрослый. И больше не обязан выслушивать такое дерьмо.
— Ну давай уже, будь мужиком, ссыкло! — крикнул я ему. — Хочешь что-то сказать? Говори. Только не прячься за своим сраным значком и не преследуй, словно ревнивый любовник. Ты таскался за мной по всему проклятому городу, пытаясь запугать, но это не сработало, сукин ты сын. Повзрослей, блядь, уже!
Намек на то, что он мой любовник, заставил его лицо побагроветь, а вена на шее вздулась так, словно вот-вот лопнет. О, хо-хо, кажется, я пробил брешь в эго нашего местного гомофоба. Неужели за все это время он так и не признался в своей гомосексуальности?
Курт шагнул вперед и угрожающе уставился мне в лицо, стекла его солнцезащитных очков оказались всего в паре дюймов от моего лба. Я проклинал свою хромую генетику за то, что она создала меня таким мелким по сравнению с ним, но пусть мне и не хватало габаритов, я был полон решимости наверстать упущенное.
Стиснув зубы и сжав руки в кулаки, я изо всех сил старался сдерживаться, напоминая себе, что провести ночь в тюрьме Хоби — действительно отстойная идея, особенно если в начальниках там друзья этого парня.
— Какое-то недоразумение? — донесся сзади знакомый и успокаивающий голос. Внезапно глаза защипало от глупых слез, и я раздраженно сморгнул.
Уэстон Уайльд.
На краткий миг я прикрыл глаза, благодарный за это, но затем напомнил себе, что мне не нужна помощь. Я и сам в состоянии со всем справиться.
— Нет, никаких проблем, доктор Уайльд, — ответил я. — Просто прошу моего дорогого брата отойти от машины, чтобы я мог выехать.
Стоило назвать Курта братом, как начался сущий ад. Офицер, утратив свой дерьмовый контроль, занес руку, намереваясь врезать мне. Однако прежде чем я успел защититься или сделать вообще хоть что-нибудь, сильные руки схватили меня за талию и вырвали с траектории летящего навстречу огромного кулака.
Я боролся с Уэстом и огрызался, пытаясь вырваться из его хватки, пока он, стараясь успокоить, шептал что-то на ухо так тихо, что я не мог разобрать ничего, кроме тона. Тяжело дыша, я с каждым вдохом чувствовал, как Уэст все крепче обнимает меня. Двое других мужчин схватили и удерживали Курта, чтобы тот снова не бросился в мою сторону.
Его солнцезащитные очки слетели, а лицо стало багровым, даже почти фиолетовым. Он яростно кричал на меня, но все, что я смог разобрать, были слова «мусор», «трус», «сестра», «подруга» и, наконец, «педик».
Мужчины оттащили Курта и убедили его уйти прежде, чем мы привлекли к себе еще больше внимания. Сердце билось так быстро, что я думал, оно вот-вот выскочит из груди. Гнев, страх и горе смешались в единое целое, переполняя меня, а Курт Биллингем стал воплощением того, что я получал от родного города всю свою жизнь. Ненависть, неприятие, фанатизм, гомофобия и насилие. Это было мерзко и ужасно, и напомнило до чего же сильно я хочу свалить отсюда раз и навсегда.
Я вывернулся из рук Уэста и практически оттолкнул его локтем. Мне, блядь, не нужна жалость ни от одного из этих идиотов, особенно от этого никчемного паиньки доктора с добренькими глазами, пытающегося меня успокоить.
На хер все это. Нет, спасибо.
Вернувшись к машине, я рывком распахнул дверь.
— Нико, подожди. Давай помогу тебе добраться домой, — предложил Уэст.
Толпа вокруг нас начала расходиться, мои руки дрожали так сильно, что я был бы не в состоянии отпереть машину, если бы закрыл ее перед этим на ключ.
— Мне не нужна ничья помощь. Сам справлюсь, — бросил я с такой яростной решимостью, что сам почти поверил в это.
ГЛАВА 10
Уэст
Я стоял на парковке, глядя ему вслед. Какого хрена только что произошло? Как простая остановка в продуктовом магазине превратилась в жаркую конфронтацию между Куртом и Нико? Неужели спустя столько времени Курт всерьез затаил на него обиду? Конечно же, нет. Нико здесь и в помине не было, когда они потеряли шерифа и миссис Биллингем.
Курт стоял за несколько машин от меня, пытаясь отдышаться. Мужчины, которые удерживали его, пару раз глянули в мою сторону, желая убедиться, что я не доставлю неприятностей. Я махнул рукой, давая понять, что это не мои разборки, но подошел к Курту, чтобы разузнать в чем дело.
— Твою мать, Курт, да что с тобой не так?
— Этот сукин сын возвращается сюда после стольких лет, и что? Просто пригребает все к рукам? Где он остановился? — сплюнул Курт.
— О чем ты?
— После смерти Адрианы все должно было достаться нам, а не ему. А этот ублюдочный кусок дерьма пританцевал обратно в город как ни в чем не бывало и получил все? На хер такое, Уэст.
— Так это из-за дома и пекарни? — удивился я. — Ты что, может, и ребенка тоже хотел?
Я сказал это лишь желая указать на то, что не все активы являлись финансовыми. На плечи Нико легли обязанности, которых Курт не принял бы, даже если б от этого зависела его жизнь.
— Кто он тебе? — спросил Курт, щурясь без солнцезащитных очков. Должно быть, потеряв их в драке.
— Э-э... Друг, — ответил я, пробуя слово на вкус. Оно казалось не совсем правильным. — А что?
— Я видел, как ты прикасался к нему, как смотрел на него. Хочешь его трахнуть, да?
Меня ошеломило подобное резкое высказывание, слово «трахнуть» совершенно неправильно звучало в этом сценарии.
— Не твое дело, — рассмеявшись, ответил я. — Тебя это не должно волновать, учитывая твои отношения с Хлоей Мец. Ты что, ревнуешь, Курт? Серьезно?
Он оглядел стоянку, стараясь оставаться незамеченным, но я точно знал, что он делает. Все тот же старый трусливый танец.
— Повзрослей, — закатив глаза, пробормотал я, и развернулся, направляясь к магазину.