— Не так давно ты дал довольно ясное определение этому слову в присутствии наших соседей. Оно означает... что твоя просьба отклонена.
Меня трясло как мешок с картошкой, но я помалкивал, глядя как лестница исчезает за нами, пока мы поднимались на второй этаж исторического дома.
Какого хрена?
Неужели этот парень всерьез тащил меня прямо к себе в спальню? Когда до мозга дошло, что Уэст не намерен меня отпускать, я начал бороться немного активнее, то ли из-за нервов, то ли из-за страха. Правда, я не был уверен, чего на самом деле боюсь. Не сказать, что я боялся самого Уэста, потому что это не так. Может, меня страшило то, что случится, если я попробую его на вкус. Если дам ему попробовать на вкус себя.
Или, может, я боялся испытать нечто, что вызовет привыкание, пробудить в себе голод, дремлющий в ожидании подходящего искушения.
В любом случае, мое тело посылало четкие импульсы, что я хочу этого мужчину. А мозг поддакивал, как идиот. И лишь сердце, тихонько шептало: «пожалуйста, не совершай ошибку — ты же знаешь, я больше не выдержу».
В конце концов, перевес оказался в сторону того, чтобы позволить Уэстону Уайльду делать со мной все, что он пожелает. Поэтому, когда он поставил меня на ноги у себя на кухне — как я быстро понял — я уже сгорал от предвкушения.
Но это вовсе не означало, что я намеревался хоть на минуту облегчить ему задачу.
ГЛАВА 14
Уэст
Что же делать с Нико Салерно теперь, когда он оказался у меня на кухне?
Я смотрел на этого парня, испытывая сильнейшее желание доминировать над ним. Еще никогда в жизни такого не чувствовал. Если бы пару часов назад меня спросили, каков я в постели, то ответ был бы прост — ваниль. Адски скучно, как ни крути. Немного того-сего, однако всегда с манерами и уважением.
Но с Нико? Я не хотел отдавать, хотелось лишь брать. Не просить, а требовать. Мышцы гудели от желания наброситься на него. Схватить за плечи и толкнуть на колени, вынуждая позаботиться о моем яростном стояке. Хотелось кусать и царапать зубами каждый сантиметр его тела, исследуя языком те места, которые никогда раньше не видел.
Хотелось не просто переспать с ним, я испытывал потребность обладать этим парнем.
Голова шла кругом от одной мысли о том, чтобы взять Нико, и я медленно наступал на него, пока не прижал грудью к стене. Глаза Нико широко открылись, зрачки расширились. Он хотел меня так же сильно, как и я его. Я чувствовал это подобно тому, как ощущал его теплое дыхание на своей шее.
— Сними пальто, — прохрипел я.
Нико прищурился, но сделал, как было велено. Мой взгляд непроизвольно зацепился за два колечка в нижней губе, и я уже знал, что они станут первой целью, как только я получу зеленый свет, чтобы поцеловать его.
— Что мы... — начал Нико, но я оборвал его.
— Обувь.
— Что?
Отступив на шаг, я скрестил руки на груди и посмотрел на него сверху вниз.
— Сними туфли.
Ноздри Нико затрепетали.
— Хрена с два.
Как в замедленной съемке, я уперся ладонями в стену по обе стороны от его лица и склонился над ним. Когда наши скулы слегка соприкоснулись, провел носом по холодному металлу многочисленных пирсингов в его ухе, обдавая жаром своего дыхания.
— Снимай. Нахер. Свою. Обувь.
Нико содрогнулся всем телом и через миг отбросил туфли в сторону. От того, как он подчинялся приказам, мой член стал еще тверже, и я понял, что играю с огнем.
Прижавшись к его щеке, я вдохнул рядом с ухом, и прошептал:
— А теперь сними пальто с меня.
Нико ощетинился, но сделал, как я сказал, без конца бормоча о том, какой я властный ублюдок. Потребовалось недюжинное самообладание, чтобы не рассмеяться в ответ.
С уверенностью можно было сказать, что Нико пытался для себя решить, препираться со мной или нет. Словно в нем боролись два разных человека — тот, который хотел мне сопротивляться, и тот, который хотел трахнуть.
Меня же вполне устраивало и то и другое. И если уж быть до конца откровенным, хотелось, чтобы Нико сопротивлялся. Разумеется, обоюдное желание всегда играло важную роль, но я не стал бы возражать, если бы он немного побрыкался. Хотя все мои желания слегка меня злили. Я не должен был хотеть Нико Салерно, «татуированного панка» из Калифорнии, который недолюбливает детей. Вот только мы не всегда выбираем тех, кто дергает за наши ниточки. А он, как охрененно умелый кукловод, дергал за все мои.
Безжалостно.
Сбросив обувь, я провел руками от его плеч до запястий.
— Чего ты хочешь, Нико? — прошептал я. — Скажи мне.
Он удивленно посмотрел, словно не в силах поверить, что меня интересует его мнение по этому поводу. Я видел, как мысли роятся у него в голове, будто Нико сам не мог решить, чего хочет, не говоря уже о том, чтобы объяснить это.
Я снова наклонился, пока наши лбы не соприкоснулись.
— Тогда позволь сказать, чего хочу я. Я хочу трахнуть тебя. Хочу овладеть тобой. Боже, хочу швырнуть тебя на кровать и оттрахать как дикарь. Готов буквально лезть на долбаную стену от желания, потому что хочу тебя сильнее, чем кого-либо за очень долгое время, если вообще когда-нибудь так хотел. Позволь мне взять тебя.
Его аквамариновые глаза потемнели и стали огромными, а дыхание участилось.
— Пожалуйста, Нико, — прошептал я ему в губы. — Прошу, позволь мне.
Нико издал стон, полный желания, нужды и отчаяния. Но что еще важнее, он означал стопроцентную капитуляцию и согласие. Стоило его услышать, как я не терял больше ни минуты.
Все еще удерживая его за запястья, поднял их над головой Нико, прижав к стене одной рукой. И смял его рот в сокрушающем поцелуе, жадно поглощая наши всхлипы и стоны.
Губы Нико на вкус напоминали клубнику и, лизнув их, я ощутил на языке еще больше сладости, удерживая свободной рукой его за горло, чтобы беспрепятственно лакомиться этим сладким ртом столько, сколько пожелаю. Нико попытался потереться пахом о мои бедра, но я отстранился. Одному Богу известно, почему я отказал ему в этом удовольствии, тем не менее я это сделал.
Исследуя его рот, я потерялся во времени, и лишь чуть погодя смягчил поцелуй, чтобы поиграть с маленькими колечками в нижней губе. Я лизал и тянул, наслаждаясь этим, пока Нико прерывисто не задышал мне в рот.
Я прервал поцелуй, пытаясь перевести дыхание, и Нико издал стон разочарования.
— Позволь прикоснуться к тебе, — попросил он, пока я продолжал удерживать его руки над головой.
— Нет, спасибо, — поддразнил я, припоминая ему поведение у костра.
Его ноздри гневно раздулись, и я понял, что в игру вступает рассерженный Нико.