ВЛАДИСЛАВ ЗАНАДВОРОВ[1]
НА ВЫСОТЕ «Н»
На развороченные доты
Легли прожектора лучи,
И эти темные высоты
Вдруг стали светлыми в ночи.
А мы в снегу, на склонах голых,
Лежали молча, как легли.
Не подымали век тяжелых
И их увидеть не могли.
Но, утверждая наше право.
За нами вслед на горы те
Всходила воинская слава
И нас искала в темноте.
ВЕРА ИНБЕР
ТРАМВАЙ ИДЕТ НА ФРОНТ
Холодный, цвета стали.
Суровый горизонт…
Трамвай идет к заставе.
Трамвай идет на фронт.
Фанера вместо стекол.
Но это ничего,
И граждане потоком
Вливаются в него.
Немолодой рабочий —
Он едет на завод.
Который дни и ночи
Оружие кует.
Старушку убаюкал
Ритмичный шум колес:
Она танкисту — внуку
Достала папирос.
Беседуя с сестрою
И полковым врачом,
Дружинницы — их трое —
Сидят к плечу плечом.
У пояса граната,
У пояса наган.
Высокий, бородатый —
Похоже, партизан —
Пришел помыться в баньке.
Побыть с семьей своей,
Принес сынишке Саньке
Немецкий шлем — трофей —
И снова в путь-дорогу,
В дремучие снега —
Выслеживать берлогу
Жестокого врага,
Огнем своей винтовки
Вести фашистам счет…
Мелькают остановки.
Трамвай на фронт идет.
Везут домохозяйки
Нещедрый свой паек,
Грудной ребенок — в байке
Откинут уголок —
Глядит (ему все ново),
Гляди, не забывай
Крещенья боевого,—
На фронт идет трамвай.
Дитя! Твоя квартира
В обломках. Ты — в бою
За обновленье мира.
За будущность твою.
ЮРИЙ ИНГЕ[2]
ТРАЛЬЩИКИ
Седое море в дымке и тумане.
На первый взгляд такое,
как всегда,
Высоких звезд холодное мерцанье
Колеблет на поверхности вода.
А в глубине, качаясь на минрепах.
Готовы мины вдруг загрохотать
Нестройным хором выкриков
свирепых
И кораблям шпангоуты сломать,
Но будет день… Живи, к нему
готовясь,—
Подымется с протраленного дна,
Как наша мысль, достоинство
и совесть,
Прозрачная и чистая волна.
И потому мы, как велит эпоха.
Пути родного флага бережем.
Мы подсечем ростки чертополоха.
Зовущегося минным барражом.
Где бы противник мины
ни поставил—
Все море мы обыщем и найдем.
Согласно всех обычаев и правил.
Мы действуем смекалкой и огнем.
В морских просторах, зная все
дороги,
Уничтожаем минные поля.
Свободен путь. Звучи, сигнал
тревоги.
Дроби волну, форштевень корабля.
ЕГОР ИСАЕВ
ОТРЫВОК ИЗ ПОЭМЫ «СУД ПАМЯТИ»
Вы думаете, павшие молчат?
Конечно, да — вы скажете.
Неверно!
Они кричат,
Пока еще стучат
Сердца живых
И осязают нервы.
Они кричат не где-нибудь,
А в нас.
За нас кричат.
Особенно ночами,
Когда стоит бессонница у глаз
И прошлое толпится за плечами.
Они кричат, когда покой.
Когда
Приходят в город ветры полевые,
И со звездою говорит звезда,
И памятники дышат, как живые.
Они кричат
И будят нас, живых,
Невидимыми, чуткими руками.
Они хотят, чтоб памятником их
Была Земля
С пятью материками.
Великая!
Она летит во мгле.
Ракетной скоростью
До глобуса уменьшена.
Жилая вся.
И ходит по земле
Босая Память —
маленькая женщина.
Она идет,
Переступая рвы,
Не требуя ни визы, ни прописки.
В глазах — то одиночество вдовы.
То глубина печали материнской.
Ее шаги неслышны и легки.
Как ветерки
На травах полусонных.
На голове меняются платки —
Знамена стран, войною
потрясенных.
То флаг французский,
То британский флаг,
То польский флаг,
То чешский,
То норвежский…
Но дольше всех
Не гаснет на плечах
Багряный флаг
Страны моей Советской.
Он флаг победы,
Заревом своим
Он озарил и скорбь
И радость встречи.
И может быть, сейчас покрыла им
Моя землячка худенькие плечи.
И вот идет,
Печали не тая,
Моя тревога.
Боль моя и муза.
А может, это гданьская швея?
А может, это прачка из Тулузы?
Она идет,
Покинув свой уют,
Не о себе — о мире беспокоясь.
И памятники честь ей отдают,
И обелиски кланяются в пояс.