МИХАИЛ ИСАКОВСКИЙ
В ПРИФРОНТОВОМ ЛЕСУ
С берез — не слышен, невесом —
Слетает желтый лист.
Старинный вальс «Осенний сон»
Играет гармонист.
Вздыхают, жалуясь, басы,
И, словно в забытьи,
Сидят и слушают бойцы —
Товарищи мои.
Под этот вальс весенним днем
Ходили мы на круг,
Под этот вальс в краю родном
Любили мы подруг;
Под этот вальс ловили мы
Очей любимых свет,
Под этот вальс грустили мы,
Когда подруги нет.
И вот он снова прозвучал
В лесу прифронтовом,
И каждый слушал и молчал
О чем-то дорогом;
И каждый думал о своей,
Припомнив ту весну,
И каждый знал — дорога к ней
Ведет через войну…
Так что ж, друзья,
коль наш черед,—
Да будет сталь крепка!
Пусть наше сердце не замрет.
Не задрожит рука;
Пусть свет и радость
прежних встреч
Нам светят в трудный час,
А коль придется в землю лечь,
Так это ж только раз.
Но пусть и смерть — в огне,
в дыму —
Бойца не устрашит,
И что положено кому —
Пусть каждый совершит.
Настал черед, пришла пора,—
Идем, друзья, идем!—
За все, чем жили мы вчера.
За все, что завтра ждем;
За тех, что вянут, словно лист,
За весь родимый край…
Сыграй другую, гармонист,
Походную сыграй!
ВРАГИ СОЖГЛИ РОДНУЮ ХАТУ
Враги сожгли родную хату,
Сгубили всю его семью.
Куда ж теперь идти солдату,
Кому нести печаль свою?
Пошел солдат в глубоком горе
На перекресток двух дорог,
Нашел солдат в широком поле
Травой заросший бугорок.
Стоит солдат — и словно комья
Застряли в горле у него.
Сказал солдат: «Встречай,
Прасковья,
Героя — мужа своего.
Готовь для гостя угощенье,
Накрой в избе широкий стол,—
Свой день, свой праздник
возвращенья
К тебе я праздновать пришел…»
Никто солдату не ответил.
Никто его не повстречал,
И только теплый летний ветер
Траву могильную качал.
Вздохнул солдат, ремень поправил,
Раскрыл мешок походный свой.
Бутылку горькую поставил
На серый камень гробовой.
«Не осуждай меня, Прасковья,
Что я пришел к тебе такой:
Хотел я выпить за здоровье,
А должен пить за упокой.
Сойдутся вновь друзья, подружки,
Но не сойтись вовеки нам…»
И пил солдат из медной кружки
Вино с печалью пополам.
Он пил — солдат, слуга народа,
И с болью в сердце говорил:
«Я шел к тебе четыре года,
Я три державы покорил…»
Хмелел солдат, слеза катилась,
Слеза несбывшихся надежд,
И на груди его светилась
Медаль за город Будапешт.
ВЛАДИМИР КАРПЕКО
ДОРОГА ПОД НЕБОМ
Короткой казалась дорога —
Ее ограничила мгла.
Тревога, тревога, тревога
В щербатых воронках жила.
Казалось, дорога кончалась
В пятнадцати с чем-то шагах…
А низкое небо качалось,
Качалось на наших штыках.
В тумане, от зарева рыжем,
Прожекторов меркли мечи.
И — к черепу череп — булыжник
Мерцал перед нами в ночи.
Прошли мы пятнадцать, и двадцать,
И сотни, и тыщи шагов.
И небо устало качаться
На лезвиях наших штыков.
Не надо ни водки, ни хлеба —
Упасть и лежать на спине…
Привал. Но качается небо —
По небу идем на войне.
По звездам идем и по солнцам.
Топча каблуком облака…
А чья-то звезда оборвется,
И роте не хватит штыка.
И чья-то дорога короче.
Чем та, что осталась живым,
Чем та, что, быть может, пророчит
Такую ж судьбу остальным.
Такие же вихри косые
Могилы других заметут…
Но все Ярославны России
Надеются, плачут и ждут.
Надейтесь… (О пулю споткнется!)
И плачьте… (Он рухнет ничком,
И горестно небо качнется
Над этим последним штыком!)
«Дороге — конец…»— замирая,
Мелькнет в голове у бойца.
Он так и затихнет, не зная,
Что нет у дороги конца.
Затихнет, не зная, что следом
Торопятся маршевики.
Шагают, упавшее небо
Успев подхватить на штыки.