Божию слушает, зачем девушек дивеевских не оставляет! Прогневались,
матушка, прогневались на убогого Серафима! Скоро на Царицу Небесную
подадут в суд!"» Ввиду этого рассказа нельзя сомневаться, что записи
Дивеевского монастыря справедливы и лес для мельницы куплено.
Серафимом на свои деньги.
(Священномученик Серафим (Чичагов) «Летопись Серафимо-Дивеевского
монастыря» Глава VIII, Стр.209)
Великая старица, высокой жизни, Евдокия Ефремовна (монахиня
Евпраксия) так говорила о гонениях, которые претерпевал о. Серафим:
«То всем уже известно, как не любили саровцы за нас батюшку о.
Серафима; даже гнали и преследовали его за нас постоянно, много-много
19
делая ему огорчения и скорби! А он, родной наш, все переносил благодушно,
даже смеялся и часто сам, зная это, шутил над нами. Прихожу я к батюшке-
то, а он всем ведь при жизни-то своей сам питал и снабжал нас всегда с
отеческой заботой, спрашивая: есть ли все? Не надо ли чего? Со мной,
бывало, да вот с Ксенией Васильевной и посылал, больше меду, холста, елею,
свечей, ладану и вина красного для службы. Так-то и тут, пришла я, наложил
он мне, по обыкновению, большую суму-ношу, так что насилу сам ее с
гробика-то поднял, инда крякнул и говорит: "Во, неси, матушка, и прямо иди
во святые ворота, никого не бойся!" Что это, думаю, батюшка-то всегда,
бывало, сам посылает меня мимо конного двора задними воротами, а тут
вдруг прямо на терпение да на скорбь-то святыми воротами посылает! А в ту
пору в Сарове-то стояли солдаты и всегда у ворот на часах были. Саровские
игумен и казначей с братией больно скорбели на батюшку, что все дает-де
нам, посылает, и приказали солдатам-то всегда караулить да ловить нас,
особенно же меня им указали. Ослушаться батюшку я не смела и пошла сама
не своя, так и тряслась вся, потому что не знала, чего мне так много наложил
батюшка. Только подошла я это к воротам, читаю молитву, солдаты-то двое
сейчас тут же меня за шиворот и арестовали. "Иди, — говорят, — к
игумену!" Я и молю-то их, и дрожу вся; не тут-то было. "Иди, — говорят, —
да и только!" Притащили меня к игумену в сенки. Его звали Нифонтом; он
был строгий, батюшку Серафима не любил, а нас еще пуще. Приказал он
мне, так сурово, развязать суму. Я развязываю, а руки-то у меня трясутся, так
ходуном и ходят, а он глядит. Развязала, вынимаю все... а там: старые лапти,
корочки сломанные, отрубки да камни разные, и все-то крепко так упихано.
"Ах, Серафим, Серафим! — воскликнул Нифонт. — Глядите-ка, вот ведь
какой, сам-то мучается да и дивеевских-то мучает", — и отпустил меня. Так
вот и в другой раз пришла я к батюшке, а он мне сумочку дает же. "Ступай,
— говорит, — прямо к святым воротам!" Пошла, остановили же меня и опять
взяли да повели к игумену. Развязали суму, а в ней песок да камни! Игумен
ахал, ахал да отпустил меня. Прихожу, рассказала я батюшке, а он и говорит
мне: "Ну, матушка, уж теперь в последний раз, ходи и не бойся! Уж больше
трогать вас не будут!" И воистину, бывало, идешь — в святых воротах только
спросят: чего несешь? Не знаю, кормилец, ответишь им, батюшка послал.
Тут же пропустят».
(Священномученик Серафим (Чичагов) «Летопись Серафимо-Дивеевского
монастыря» Глава X, Стр.272)
Не менее соблазнялись Саровские монахи тем, что в Дивеевской обители
батюшка Серафим приказал сестрам пономарить, читать непрестанно
Псалтирь в церкви и т. д. Сестра Ксения Васильевна Путкова
свидетельствует (тетрадь № 4, биография Елены Васильевны), что раз, когда
20
она пришла к батюшке Серафиму, он сказал ей: «Восстали, радость моя,
восстали на убогого-то Серафима, укоряют, что, говорят, выдумал девушкам
в церкви быть, Псалтирь читать да в церкви ночевать! Когда это слыхано, где
это видано! Вот и приходят ко мне, матушка, и ропщут на убогого Серафима,
что исполняет приказания Божией-то Матери! Вот, матушка, я им и раскрыл
в прологе из жития-то Василия Великого, как блазнились на брата его Петра,
а святитель-то Василий и показал им неправду блазнения их да силу-то
Божию. И говорю: а у моих-то девушек в церкви целый сонм ангелов и все
силы небесные соприсутствуют! Они, матушка, и отступили от меня —
посрамленные. Так-то вот, радость моя, недовольны на убогого-то Серафима,
жалуются, зачем исполняет он приказания Царицы Небесной! Сама Она
Пречистая заповедала мне, а я вам заповедую, и да не смущается сердце
ваше! Свято храните то и никого в том не слушайте!»