В своей жизни она пережила страх, когда римляне рвали на ней одежду и лапали её, такой страх, что боялась теперь каждого из них, всех мужчин, и никогда бы добровольно не пошла на близость с мужчиной. Потому этому римлянину пришлось брать её силой, и вряд ли что-то изменится сейчас. Она, наверное, не позволит опять тронуть её, не будет даваться ему, как он этого хочет. Она всегда может снова надеть петлю, хотя, видят боги, каких усилий стоило ей это. На худой конец, всегда можно сбежать. Что он там говорил про наказание для беглых? Посмотрим ещё…
Вечером она поднялась и, завернувшись в одеяло, вышла из своей комнаты. Рианн думала, что центурион уже ушёл на своё дежурство, и опешила, когда застала его тут. Он сидел за столом на кухне и брился, глядя в бронзовое зеркало. Видимо, её он увидеть тоже не ожидал, потому что рука его дрогнула, и он порезал себе щеку. Кровь потекла из пореза вниз, но римлянин будто и не замечал, смотрел в лицо свенки.
— Ты… Встала…
— У вас кровь идёт… — прошептала Рианн и повела подбородком.
— А-а, — отмахнулся центурион и стёр кровь тыльной стороной ладони — только размазал и всё равно не остановил. Спросил:- Как ты? Есть хочешь? Все эти дни ты только пила…
Она немного растерялась от такой неожиданной его заботы и просто смотрела ему в лицо, на выступающую из пореза кровь. Потом вдруг подошла и зажала этот порез двумя пальцами, шепнула:
— Надо кровь остановить, иначе попадёт на одежду… Не отстирается…
Опустила взгляд. Римлянин был уже в своей военной тунике и кожаных птеригах, спускающихся юбкой до колен, только без кирасы и поясов своих. Видно, собирался уходить.
А потом она вдруг поймала себя на том, что сама добровольно коснулась его, как тогда, в ту ночь… Что это было с ней? Ладно, тогда она пыталась остановить его, убрать его от себя, оторвать его, чтобы он прекратил то, что делал, и поэтому запустила пальцы в волосы на его голове. Но взять-то там было не за что, они короткие, да и не успела она тогда… Всё взорвалось в её голове ослепительной вспышкой… А сейчас? Здесь? Что это она вдруг сама подошла к нему, коснулась его лица? Что это с ней?
Да просто не могла она смотреть на текущую кровь после тех событий пятилетней давности, когда стольких в посёлке римляне перерезали. От вида крови она терялась, и всё прошлое вдруг наваливалось на неё. Ей было-то всего лет ничего, и такое увидеть… И маму убили тогда… За что? За то, что она заступилась за дочь? За то, что была свенкой?
Рианн дёрнула головой, прогоняя мрачные мысли, и осознала, что римлянин смотрит на неё снизу, глядит прямо в глаза, а она задумалась и не видит этого взгляда в упор. Рианн оторвала прилипшие кончики пальцев и сделала шаг назад, шепнула:
— Всё… Надо только помыть холодной водой…
Отошла в сторону, подхватив завёрнутое вокруг груди одеяло. Плечи и верх груди были открытыми, их частично скрывали распущенные волосы, и римлянин, повернувшись на триподе, не сводил с неё глаз. Рианн поджала губы, она ощущала, кажется, даже в воздухе, его напряжение, вожделение в его взгляде. Надо убираться отсюда, пока он не кинулся на неё.
Она развернулась и ушла к себе, села на трипод и поняла, что слишком часто, слишком глубоко дышит. Его взгляд выбил её из колеи, что это с ней? Это и не страх и ничто другое, что это она вдруг взволновалась так от одного его взгляда? Быстрее бы он ушёл, что ли…
Она так подумала и поднялась, но отойти или обернуться не успела — на плечи легли ладони римлянина, появившегося сзади. Рианн выгнулась спиной, словно пытаясь отстраниться от мужского тела, и услышала голос его прямо в ухо, так рядом:
— Ты сводишь меня с ума… Ты знаешь это?
Его ладони медленно стали подниматься вверх по прохладной коже плеч, добрались до ключиц. Рианн замерла, нахмуриваясь. Ну почему, почему всё опять по одному и тому же кругу?
— Нет! — Она резко передёрнула плечами, стараясь сбросить его ладони, развернуться, но Марк не дал ей этого сделать. Его ладони тут же превратились в камень, пальцы больно впились в кожу плеч. — Прошу вас… — шепнула.
— Ты же знаешь, что я сильнее, ты прекрасно это знаешь, но всё равно упрямишься. В моей власти ударить тебя, связать, но я не хочу делать тебе больно… Слышишь?
— Так и не делайте! — Рианн снова попыталась освободиться от его пальцев, но его руки вдруг обвили её и нашли запястья сжимающих на груди одеяло рук. — О, боги… — простонала она с мольбой. — Прошу вас…
Центурион не позволял ей обернуться, и Рианн пришлось повернуть голову, глянуть через плечо, чтобы увидеть его, губы шептали:
— Прошу вас, господин… Не надо… Умоляю, отпустите меня, мне плохо… Я еле стою на ногах… Просто пощадите меня… У меня нет сил сопротивляться…
— Так и не надо, — прошептал он в ответ, обжигая её кожу горячим дыханием. — Я всё сделаю сам, ты просто не мешай мне…
— Нет… — настойчиво повторила, дёрнув подбородком.
— Я ведь знаю, что в прошлый раз тебе понравилось…
— Откуда вы можете это знать? — она перебила, повысив голос. Центурион усмехнулся в ответ, покачав головой, как на великую глупость.
— Неужели ты думаешь, я этого не почувствовал? Если это поняла ты, это понял и я… Я ведь был у тебя… ты помнишь где? — Она помнила и нахмурилась от его слов. — Ты сама хотела этого… Ведь, правда, хотела? Ты обнимала меня… Скажи, что так становится куда приятнее? Когда твои ноги… — Она не дала ему договорить, перебила резко:
— Перестаньте! Зачем об этом? Пустите! Отпустите меня! — Рианн начала вырываться из его объятий, и в этот момент римлянин раскрыл её руки, держа их за запястья, и толкнул свенку вперёд на ложе.
В один миг Рианн осталась абсолютно голой и упала на своё ложе на колени и вытянутую левую руку. Длинные светлые волосы взметнулись, закрывая спину и ягодицы. Центурион сгрёб их в охапку, спутывая, потянул на себя, наклоняясь навстречу. Рианн тихо ахнула от боли и подчинилась его движению, подаваясь к нему, скривилась от невыносимой боли. Центурион шепнул ей:
— Всё будет хорошо… Ты же помнишь сама, как тебе было хорошо в прошлый раз? Сегодня будет лучше… Только ты не дёргайся лишний раз… Я сделаю всё быстро… Тебе понравится… Вот увидишь…
Он отпустил её волосы, и Рианн упала на живот. От слабости кружилась голова, и немного тошнило, в горле пересохло, дыхание было сиплым. Нет, сегодня она не сможет сопротивляться, у неё просто нет сил. И что, она сдастся ему? Позволит ему снова овладеть собой? Но помощь пришла со стороны. Кто-то вошёл, рядом хлопнула дверь.
— Эй, Марк, ты идёшь? Ты уже собрался? Где ты? Марк?
— Проклятье, — прошептал центурион. — Дикс… Не мог ты зайти попозже…
Он выругался через стиснутые зубы и оставил Рианн в покое, вышел к товарищу. Они заговорили:
— Ты был у девчонки? Видно-видно… — Дикс рассмеялся.
— Да пошёл ты! — ответил ему центурион.
Говорили они на своём языке, и Рианн не слушала, уронив обессилено лицо на подушку. Хвала богам. На этот раз всё закончилось благополучно. Если бы не Дикс, она бы сама не смогла себе помочь. Уже где-то там, в душе, она понимала, что не сможет бороться, что настолько опустошена и измучена, что он бы легко справился с ней, и она бы позволила. Проклятая болезнь…
Рианн чуть повернулась и вытащила из-под себя руку, убрала с губ прилипшие волосы и только тут заметила высохшую на пальцах кровь центуриона. Стиснула зубы. Сейчас, она немного отдохнёт, и они уйдут, и надо будет помыться после болезни. Смыть с себя это… Свенка брезгливо отобвинула руку от лица. Почему вообще она это себе позволила? Подумаешь, римская кровь, пусть бы горло себе перерезал этим проклятым ножом, ей всё равно… Это римская кровь… Проклятья на твою голову.
Она натянула на себя брошенное центурионом одеяло, угрелась, сердце её успокоилось. Ничего. Завтра она будет сильнее, сейчас она помоется и чего-нибудь поест, а завтра ей будет лучше. На первом этаже есть ванна для семейных, там есть тёплая вода, наступит ночь и будет тихо, Рианн сможет помыться, и вода даст ей сил. Пока думала так, заснула. Проснулась глубокой ночью, встала, сходила помылась, поела, чего ей оставил центурион, принялась разбирать влажные спутанные волосы деревянным гребнем. На это всё ушло много времени, из-за болезни волосы сильно свалялись и требовали внимания больше обычного. Пока Рианн справилась со всем, за окнами уже начало светать.