— Я Тор… — Молчун замирает на полуслове и смотрит на меня. Сердце у него колотится так громко, что Юрии самой становится жарко. Да-да, у Молчуна четкий приказ ничего о себе не разглашать. В Британии он всё ещё в розыске. Потому хирурги ему внешность и меняли.
— Секунду, — я поднимаю руки, от улыбки щеки едва не рвутся — Кажется, сейчас всё прояснится.
Мой ментальный щуп уловил, как по коридору госпиталя движутся три знакомых ментальных слепка. Пришел Август, два его помощника и видимо кольцо охраны. Дотягиваюсь телепатией до разума наследника рода Грозных, быстро объясняю суть… Август, не сбиваясь с шага, видимо кивает. До двери палаты ему ещё метров пять. Следом подключаюсь к Торвальду.
[Молчун, действуй по коду «Твист». Подыгрывай мне и гостю, который сейчас войдет! Делай вид, будто ничему не удивлен.]
Тут дверь палаты с грохотом отъезжает в сторону. Да-да, они тут модные и ездят на колесиках в бок, а не крутятся на петлях.
— Господа, — Август торжественно улыбается и переводит взгляд на Фон-Кляйн, малость шокированную его появлением. Она явно в курсе, кто перед ней стоит. — И дама! Вы, должно быть, леди Юрия Фон-Кляйн⁈ Примите мои поздравления за блестяще проведенную операцию.
— С-спасибо, — не сводя взгляд с главы ИСБ, Юрия нервно протирает ладони о халат.
— Леди, — голос Августа стал вкрадчив, склонившись, он, соблюдая европейские традиции, поцеловал ручку благородной дамы. — Я в курсе, что случаев, подобных проведенной вами операции в мировой практике ещё не случалось. Ваш вклад в развитие медицины поистине бесценен! Сейчас… попрошу оставить нас ненадолго. Мне надо переговорить с бароном Новодворским о делах государственной важности.
Наследник рода Грозных взглядом указывает на Торвальда. Молчун, зараза, держит осанку, взгляд не отводит. Умеет он быть актером, когда ему НУ ОЧЕНЬ НАДО. Юрия, кинув заинтересованный взгляд на Молчуна, походкой скромной женщины выходит из палаты. Ну-ну, кокетка! А Грозный будто случайно произносит.
— Барон! Через неделю вас ждут на приеме Императора в Кремле для официального вручения вам титула. Империя благодарит вас за найденное месторождение бериллия…
Всё! Август ещё что-то говорит, но всё это уже не так важно. Я ментальным щупом чую, как леди не торопится отходить от уже закрытой двери. Ох уж это женское любопытство! Наконец Грозный передаёт слово Семён Семёнычу, своему помощнику, и тот достает из папки документы…
— Значит так. Теперь вас зовут Теодор Новодворский. Вы новоиспеченный барон Российской Империи, — Семён кладет на кровать Торвальда файлик с новым паспортом. — Император выделил вам баронские земли под Петербургом, близ Ладожского Озера. Там ещё строить и строить, но старая усадьба от прежнего владельца всё же имеется. Начиная с сентября, вам из бюджета Российской Империи будут выплачиваться дивиденды по семьдесят миллионов рублей, освобождённых от налогов. И так следующие двадцать лет! Это за бериллий…
Торвальд удивленно моргает… наконец понимает, что спектакль закончен и всё это ему говорят взаправду.
— М-мастер? — он открывает паспорт и видит в нём фото со своей новой внешностью. — Какого хрена тут происходит?
— Бери-бери! Считай это моим подарком на «день рождения», — усмехнувшись, указываю на наследника. Тот с прищуром осматривает новоиспеченного барона. — Если хочешь кого-то поблагодарить, то скажи спасибо Августу Грозному. Он глава Имперской Службы Безопасности всея Российской Империи. Паспорт настоящий, личность тоже. Нашли кое-кого из сибирской глубинки с таким же лицом, как у тебя.
— С-спасибо, — на ломанном русском произносит Торвальд, глядя на нас обоих.
Август в ответ молча кивает. Нас с ним всё еще связывает телепатия, так что вопрос раздается прямо у меня в голове.
[Самойлов, вы уверены? Уступить свой баронский титул другому… я думал тогда, на Лубянке, вы сказали все это сгоряча.]
[Уверен, Август. Благородства от титула рыцаря мне для личных нужд вполне хватает. А вот другу моему, надо сейчас поярче засветиться, чтобы его новую личность со старой никто не связал. Плюс фактор благородной дамы сердца. Тор… То есть Теодору, сейчас уже под сорок два. Юрии под сорок пять и она тоже из дворянства. Мужчину ниже себя по титулу она не примет. Воспитание немецкое и всё такое. У них чистые и светлые эмоции, оба соскучились по теплоте, заботе и любви. Далеко не дети, короче. Как-нибудь с чувствами разберутся. А я что? Мне официально всего двадцать лет. В среде аристо, никто не станет всерьез воспринимать двадцатилетнего барона. ]