Погода, кажется, решила усложнить для нас выполнение боевой задачи. Пока идем в Поти, ветер все усиливается, поднимая волну. Похоже, разыгрывается шторм. В ноябре это на Черном море не редкость.
Наступила пора, когда наше море часто выглядит совсем не по-южному. В холодные ветреные дни трудно придется зенитчикам — в отличие от моряков, несущих службу на других наружных постах, они находятся у своих автоматов практически бессменно. Правда, пока мы далеко от фронтовой зоны, еще не требуется всем быть на площадке. Но почти все уже там. Наверное, хотят опробовать в непогоду свое укрытие, только недавно сооруженное и прозванное на корабле дачей зенитчиков.
Главные конструкторы укрытия — два Сергея: старшие краснофлотцы зенитной батареи Самсонов и Шишков. По их предложению, между батарейной площадкой и корабельной трубой укреплены деревянные балки, по которым настлана дощатая «палуба», а сверху и по бокам «дача» затянута брезентом. Все сооружение, не исключая и брезентового шатра, тщательно покрашено в один тон с бортами и надстройками, дабы оно не портило внешнего вида корабля. Но главное — люди могут отдохнуть и немного согреться, оставаясь вблизи своих пушек.
В Севастополе корабельный боезапас принимали, бывало, в укромном уголке Северной бухты — у Сухарной балки. А если на рейде, то со специальной баржи. Красный сигнальный флажок «наш», поднятый на фалах, предупреждал всех вокруг, что на корабле идет работа, сопряженная с определенной опасностью.
В Поти эшелон с боеприпасами — сперва несколько вагонов, затем еще подали прямо на железнодорожную ветку, выведенную к причалам. У вагонов охрана. А грузить нашему же экипажу. Орловский и Фрозе расставляют командный состав по вагонам, кубрикам и загружаемым участкам верхней палубы, быстро налаживают всю работу.
Самый важный груз — «эрэсы», реактивные снаряды, которые вслед за специальными наземными подразделениями приняла на вооружение наша авиация. В госпитале один раненый летчик рассказывал мне, что можно сделать парой «эрэсов», если внизу — колонна танков или автомашин…
«Эрэсы» в тяжелых ящиках. Двое краснофлотцев кладут ящик на спину третьему и идут рядом, поддерживая и страхуя. «Эрэсами» загружаем прежде всего первый кубрик. В остальные идут артиллерийские заряды. Для ящиков со снарядами выделены такие участки верхней палубы, где груз легче укрыть и закрепить: надо учитывать штормовую погоду. Крепление ящиков талрепами — забота боцмана Тараненко и его команды. Растущие штабеля ящиков особенно тревожат Сурина. Павел Петрович ведет строгий учет распределяемых по кораблю тяжестей, тут же прикидывая, как скажется нагрузка на остойчивости «Ташкента».
Загружать верхнюю палубу не хотелось бы по многим соображениям. Но как иначе разместить содержимое поданных на причал тридцати вагонов? Из пяти наших кубриков три с половиной забиваем ящиками до отказа, сохраняя лишь проходы к клапанам затопления на случай какой-нибудь беды. Полтора кубрика оставлены для поочередного отдыха команды.
За погрузкой наблюдают представители штаба базы. Уж не знаю, стали бы они возражать или нет, если бы я заявил, что не считаю возможным полностью принять на борт всю эту партию. Но ведь это боеприпасы для Севастополя… А там трудно, фашисты нажимают… Нет уж, постараемся взять все!
Во втором часу ночи на лидер пришел командир Потийской военно-морской базы генерал-майор береговой службы М. Ф. Куманин. Он поинтересовался, как мы пристроили «эрэсы». Потом обошел весь корабль, на который уже переместился груз железнодорожного состава.
— Очень перегрузились, командир?
— Тридцать вагонов, — доложил я.
— Может быть, это все-таки слишком много?
— Довезем, товарищ генерал.
— Кораблю что-нибудь нужно? Дадим все, чем богаты.
— Спасибо, товарищ генерал. На поход обеспечены всем.
— Ну, тогда счастливого плавания!
Снимаемся этой же ночью. Сила шторма оценивается уже в восемь-девять баллов. Ветер юго-западный, с моря. Волны перекатываются через брекватер и насыпную каменную гряду. Сейчас самое сложное — пройти узким фарватером вдоль брекватера и гряды. Это почти полмили. Тут всегда держат только малый ход. Но, посмотрев, что творится вокруг, понимаю: на этот раз малый немыслим. Особенно для «Ташкента» с его высокими надстройками, которые сейчас подставятся ветру как паруса.
— Не снесло бы к берегу! — опасается старпом.