И куда бы «Ташкент» ни поставили, мы все время имеем прямую связь с КП флагарта. По командам оттуда наш главный калибр вновь и вновь открывает огонь по берегу.
«Ташкентцы» не видят целей, по которым бьют корабельные башни. Но после команды «Дробь» нам сообщают: «Подбито два танка», «Рассеян батальон фашистской пехоты», «Батарея замолчала…». Это донесения корректировщиков, видевших результаты нашей стрельбы.
С 17 декабря Севастополь отбивает новый вражеский штурм. Из бухт ведут огонь пришедшие с Кавказа крейсера. Потом пришел защищать главную базу и линкор. Высаженные с кораблей свежие части идут в контратаки. Над городом и рейдом почти не умолкает канонада.
22 декабря «Ташкент» провел десять боевых стрельб главным калибром, 23 декабря — девять, 24 декабря — восемь. Только за эти три дня выпущено почти 800 снарядов. Цели, по которым мы бьем, стали ближе: кое-где гитлеровцы потеснили наши войска. По ночам виден холодный отсвет немецких ракет, взлетающих за севастопольскими холмами, где проходит передний край.
Гитлеровцы топчутся под Севастополем скоро уже два месяца. Они, конечно, не рассчитывали, что так здесь застрянут. И теперь жмут изо всех сил, чтобы пройти километры, отделяющие их от города, от бухт. Наверное, собираются встречать в Севастополе Новый год…
По возможности я отпускаю ненадолго в город Ивана Ивановича Орловского. Севастополь для всех нас родной, но старпом — коренной севастополец. На Морзаводе, на Корабельной стороне у него множество знакомых, старых друзей.
В один из тех напряженных декабрьских дней Иван Иванович, доложив о возвращении с берега, долго молча стоял в рубке, где он меня застал. Потом заговорил:
— Василий Николаевич, севастопольцы верят, что немцы в город не прорвутся… Люди ждут — что-то произойдет и фашистов отбросят…
Орловский взволнован. Вероятно, его близким и друзьям было очень нужно, чтобы он — свой человек и в то же время представитель флота — укрепил их веру и надежды. И очевидно, он сказал им, что думает так же, как и они. А теперь вот сам ищет поддержки.
— Конечно, Иван Иванович, — говорю я, — фашистам здесь не бывать. Севастопольцы могут в этом не сомневаться.
Не знаю, способны ли сейчас помочь такие банальные слова, но других не нахожу. Может быть, и не нужно никаких слов. Сама мысль о том, что Севастополь можно сдать врагу, не укладывается в сознании.
А что положение тут тяжелое, мы со старпомом знаем одинаково хорошо. Таким оно еще не было. Но, наверное, что-то действительно должно произойти.
Нам обоим известно, что командующий флотом уходил на крейсере «Красный Кавказ» в Новороссийск. И раз уходил в трудное для Севастополя время, то, наверное, для того, чтобы обеспечить помощь ему с Большой земли. Есть и другие признаки подготовки флота к чему-то, выходящему за рамки обычных для последних недель действий. В ближних кавказских портах задержаны до особого распоряжения некоторые корабли. Там же находятся в резерве армейские части и морская пехота.
Но обо всем этом каждый из нас думает про себя. Орловский достаточно дисциплинирован, чтобы не вступать в обсуждение наблюдений и сведений такого рода. Получим приказ — будем знать, что и где надо делать.
Увы, приказа принять участие в крупной наступательной операции, предпринятой Черноморским флотом совместно с армией в последних числах декабря 1941 года, наш корабль не получил. Когда в Восточном Крыму высаживались десанты, освободившие Керчь и Феодосию, «Ташкент» продолжал свои рейсы Кавказ — Севастополь.
«Почему же нас там не было?» — в один голос спрашивали краснофлотцы, узнав о больших и радостных событиях в Крыму. Что скрывать — мне самому трудно было отделаться от чувства некоторой обиды, хотя и сознавал, что, вероятно, целесообразнее использовать сейчас «Ташкент» так, как он используется. Но все личные обиды отодвигала на задний план огромная гордость за родной Черноморский флот.
Керченско-Феодосийская десантная операция несравнима по масштабам с первым десантом, высаженным в сентябре под Григорьевкой. Исключительно дерзким был сам замысел: часть десанта высаживалась прямо в занятых врагом крупных портах, чего уж никак не ожидали застигнутые врасплох гитлеровцы. Отряды моряков-добровольцев, ворвавшиеся в гавани на сторожевых катерах, захватили причалы для подхода крупных кораблей с основными силами десанта. В операции отличились крейсер «Красный Крым», эсминцы «Шаумян», «Железняков», «Незаможник» (им командует капитан-лейтенант П. А. Бобровников, давно уже поправившийся после ранения под Одессой), многие корабли Азовской военной флотилии.