На этом переходе нам сопутствует туман. С мостика вижу лишь мачты обоих транспортов. Катера словно растворились в затянувшей море белесой пелене.
Не выходят из головы «масы» — итальянские торпедные катера, которые уже потопили кое-что как раз в этом районе. Черт их знает, как они относятся к туману: пережидают его в Ялте или, наоборот, пользуются тем, что их сейчас уж никак не разглядишь? У них, говорят, тактика вообще несколько необычная: не ищут цель в море, а подкарауливают ее, лежа в дрейфе с застопоренными моторами — «засадный» метод.
Ждем катеров, но обнаруживают конвой старые «знакомые» — фашистские самолеты. Группа довольно большая, заходят с носа… Нам бы сейчас туман повыше, чтоб и мачты скрыл. Или хоть ход настоящий, а не двенадцать узлов, больше которых не могут выжать транспорты!..
Лидер разворачивается, подставляя самолетам четвертую башню, главную нашу зенитную силу. Транспорты отвернули вправо и влево. Около них держатся катера, различимые в тумане лишь по вспышкам орудийных выстрелов. Падают крупные бомбы, поднимаются между «Ташкентом» и транспортами водяные столбы… Но и в этот раз конвой невредим.
Впереди севастопольские фарватеры. «Теперь уж туман совсем ни к чему», ворчит Еремеев. Ему видны лишь верхушки гор. Ни подходного буя, ни катера, который должен нас встречать… Но стопорить ход штурман не требует. Значит, в месте корабля уверен. А от тумана все-таки и тут есть прок — немецкие батареи, пристрелявшиеся к этому участку нашего маршрута, сегодня молчат.
На ФКП дежурный приглашает к командующему. Я не видел адмирала Октябрьского с того тяжелого дня, когда выяснилась судьба высадившегося в Евпатории отряда. Сегодня Филипп Сергеевич совсем иной.
— Прежде всего, поздравляю с наградой! — весело говорит он, поднимаясь из-за стола. — Считай, что это еще за Одессу. Поздравляю и желаю здоровья тебе и всему экипажу! Будете здоровы, будут и новые успехи. А награду сейчас вручим…
На корабль возвращаюсь с орденом.
Стоянка в главной базе недолгая, но беспокойная! то и дело вблизи «Ташкента» что-нибудь случается.
Главный калибр обстреливает вражеские позиции за Северной стороной. Одновременно зенитчики бьют по самолетам, появившимся на большой высоте над бухтами. Из-за Павловского мыска показалась самоходная баржа. Вот уже не вовремя несет ее зачем-то из Северной в Южную!.. Самолеты сбросили целую серию мелких бомб, и вода вокруг баржи словно закипела. Когда осели всплески, стало видно — баржа переломилась надвое и тонет…
Наш барказ у борта, старшина его, Николай Игнатов — на месте. Орловский бежит на крыло мостика с мегафоном, но Игнатов понял приказание уже по первому жесту старпома. Затарахтел мотор, и барказ идет подбирать команду баржи. Больше тут ничего уж не сделаешь.
Башни окончили стрельбу. Комиссар передает по трансляции сообщение с КП флагарта: цели, указанные нам, уничтожены. Ненадолго в бухте наступает тишина. Затем снова появляются самолеты.
Бомбят опять с большой высоты. Одна бомба попала в какой-то склад у причалов. Кирпич и куски железа падают на ют «Ташкента», на площадку зенитчиков. Тараненко бросается со своей командой очищать палубу. Хочу остановить боцмана — убрать мусор успеется. Но в это время замечаю, что транспорт «Серов» он стоял у причала недалеко от нас — начал оседать носом. Значит, и ему досталось, а не только складу. Звоню в энергопост Сурину:
— Пошлите на «Серов» Кутолина с аварийной партией. Пусть захватят пластырь.
«Серов» как будто не тонет, хотя нос прямо повис на швартовах, натянувшихся как струна. Капитан Третьяков — мы с ним не раз встречались в кавказских портах — распоряжается на мостике…
«Ташкент» срочно переходит в другой конец бухты. Часа через два возвращается, отыскав корабль в новом месте, аварийная партия. Кутолин рассказывает: жертв на «Серове» нет, бомба разорвалась в пустом трюме и пробила днище. «Ташкентцы» завели пластырь. Вот когда пригодилось и это аварийное средство. По мнению Кутолина, транспорт выведен из строя надолго.
Приняв на борт раненых и группу женщин с детьми, «Ташкент» с наступлением темноты ушел на Кавказ. И каково же было мое удивление, когда через несколько дней я увидел «Серова» у причалов Поти!