«Достоин гвардейского звания»
28 июня мы простились с Евгением Петровым, улетевшим в Краснодар. А 29-го писатель снова был на лидере: узнав в Краснодаре, что посетить «Ташкент» собирается командующий Северо-Кавказским фронтом Маршал Советского Союза С. М. Буденный, Евгений Петрович вернулся в Новороссийск вместе с ним.
Об ожидаемом прибытии командующего фронтом меня предупредили, как только об этом стало известно в базе. Незадолго до назначенного часа экипаж «Ташкента» прервал работы. Затем, не переодеваясь, построился на юте по большому сбору.
Маршала сопровождали дивизионный комиссар И. И. Азаров и контр-адмирал Л. А. Владимирский. Состояние лидера, естественно, не располагало к той торжественности, с какой умеют на военных кораблях встречать старших начальников. Личный состав стоял в строю в рабочем платье. И, как это сразу почувствовалось, Буденный меньше всего рассчитывал на парадные церемонии.
Поздоровавшись у трапа со мною и Коноваловым, Семен Михайлович осмотрелся и, сделав широкий жест рукою, сказал:
— Станьте-ка покучнее, товарищи моряки. Строй нам сейчас не нужен. А мне бы куда-нибудь повыше забраться… Сюда можно, командир? — и маршал легко и ловко поднялся на плоский купол нашей зенитной башни.
С этой трибуны Буденный и говорил с «ташкентцами» просто, сердечно, будто беседуя с друзьями. Рассказал о положении на фронте, о том, что на юге оно сейчас тяжелое — враг продолжает наступать. Но наша армия сражается геройски, отпор врагу нарастает, и скоро это должно сказаться.
Потом Семен Михайлович повел речь о «Ташкенте»:
— Я приехал, чтобы поздравить всех вас с благополучным завершением последнего героического похода. Мы все делаем, чтобы поддержать Севастополь, и ваш корабль — один из тех, которые помогли Севастополю особенно значительно. За это вам, морякам, великое спасибо. Я давно слышал о вашем корабле, слышал и о том, что командир у вас кубанский казак…
Тут Буденный задорно мне подмигнул, а я подумал, что в казаки меня, должно быть, произвел Евгений Петров, который мог по дороге из Краснодара рассказать Семену Михайловичу, что я родом с Кубани.
— Рад, что довелось, — продолжал Буденный, — самому с вами встретиться, увидеть вас здоровыми и веселыми. Такими бойцами, как вы, может гордиться вся наша армия. Считаю, что весь экипаж «Ташкента» заслужил правительственные награды. А перед наркомом буду ходатайствовать о присвоении кораблю гвардейского звания. «Ташкент» его достоин!
Грянуло «ура!». Такой оценки наших походов мы и не ожидали. Все понимали: раз командующий фронтом так сказал о наградах экипажу, то это вопрос решенный. А на Черноморском флоте летом сорок второго года еще не было такого корабля, где имел бы правительственные награды весь личный состав.
Семен Михайлович пошел осматривать корабль. Поглядев на пробоины, спросил:
— Воевать-то на нем еще сможешь, командир?
— Конечно, товарищ Маршал Советского Союза! После ремонта корабль сможет выполнять любые боевые задачи.
Я доложил, что руль уже введен в строй, пробоина в корме заварена и румпельное отделение осушено, а носовые отсеки будем осушать в Поти — при хорошей погоде дойдем и так…
Посещение корабля Буденным было для экипажа большим событием. Проводив маршала, все вернулись к работам будто с новыми силами.
В этот же день «ташкентцев» порадовала флотская газета «Красный черноморец». Проходя после ужина по палубе, я увидел большую группу краснофлотцев, окруживших политрука Смирнова. Оказалось, Василий Иванович читает вслух стихотворение о нашем корабле из только что полученного номера газеты.
Написал стихотворение поэт Сергей Алымов, которого на «Ташкенте» знали все. Находясь с самого начала войны на Черноморском флоте, он не раз бывал у нас на корабле. Человек не особенно разговорчивый, Алымов любил молча наблюдать за работой моряков, прислушиваться к их беседам. А потом в его стихах, появлявшихся во флотской газете, обнаруживалось много верно подмеченных деталей корабельной жизни, матросского труда.
В стихотворении, которое читал Смирнов, описывался наш севастопольский рейс 27 июня, и это было вообще первым, что появилось о нем в печати. Не мудрено, что стихотворение сразу же приобрело в экипаже исключительную популярность. Наверное, каждый, кому не достался номер газеты, переписал его.
Мне хочется привести стихотворение, за которое «ташкентцы» были так благодарны поэту. Вот оно:
ЧУДЕСНЫЙ КОРАБЛЬ Его называют экспрессом морей, Отменно хорош он собой. Он всех кораблей черноморских быстрей Красавец корабль голубой. Он долго в порту никогда не стоит, Пришел, отгрузился — в поход! Стремительно мчится, несется, летит Чудесный корабль-скороход. Да где там стоять, когда время не ждет, Минута — и та на счету. Корабль-скороход в Севастополь идет, Со старта набрав быстроту. Охотились «юнкерсы» часто за ним И ночью, и днем стерегли. Красавец их залпом встречал огневым, Стервятники взять не могли. Кубанский казак — командир корабля, Ему ль попадаться впросак? Летит по волне, как казак в ковылях, Бывалый и смелый моряк. Пошел в Севастополь корабль голубой, Дошел — и назад во весь дух. Сто «юнкерсов» встретил, и начался бой, Вода закипела вокруг… Корабль танцевал небывалый балет, Кружился, вертелся, скользил. Казалось, вот-вот корабля уже нет Так сильно противник бомбил. Но нет! Черноморцы народ не такой, Чтоб, смерть повстречав, умирать. Характер у них краснофлотский, морской В бою головы не терять. Ложилися бомбы у самых бортов Впритирку, казалось — взорвет… За бомбою бомба — полсотни!.. Сто!.. Всех бомб — не меньше трехсот. Без умолку пушечный гром грохотал, Стволы охлаждали водой. Один пикировщик немецкий упал, За ним загорелся другой. Ходили под смертью четыре часа, Победой закончился бой. Матросы, смотревшие смерти в глаза, Спасли свой корабль голубой. Герой после боя, бывает, помят, Болят и бока, и рука. Об этом товарищи не говорят, Когда уже смерть далека. И слава по Черному морю идет О быстром, красивом собой, О том, кого все Черноморье зовет: Корабль-скороход голубой.