Во время поездки в Париж Аденауэр узнал об отказе Америки остановить бегство фунта стерлингов, что стало серьезным ударом для его британского союзника. Он был встревожен, но не до такой степени, чтобы поставить под сомнение значение НАТО. Напротив, он считал, что для Европы крайне важно поддерживать связи с Америкой. Альянс НАТО, по его мнению, является важнейшим компонентом безопасности каждой европейской страны. Он предостерег своих хозяев от публичной полемики с Соединенными Штатами, и особенно от любого вида ответных действий, даже словесных. Напротив, европейские союзники Америки должны укреплять сотрудничество внутри Европы:
Франция и Англия никогда не будут державами, сравнимыми с Соединенными Штатами и Советским Союзом. Не будет и Германия. Для них остается только один способ играть решающую роль в мире: объединиться, чтобы сделать Европу... Мы не можем терять время: Европа будет вам мстить".
Именно во время Суэцкого кризиса Аденауэр начал рассматривать необходимость использования европейской интеграции - и особенно франко-германских отношений - в качестве защиты от колебаний Америки.
Франция в течение десятилетия после возвращения де Голля на пост президента в 1958 году следовала этому предписанию, хотя (как мы увидим в следующей главе) де Голль не нуждался в немецком поощрении, чтобы двигаться в направлении европейской автономии. Франко-германские отношения действительно стали более интенсивными во время президентства де Голля после ночного визита Аденауэра в дом де Голля в Коломбей-ле-Де-Эглиз в сентябре 1958 года - приглашение, которое никогда не распространялось ни на одного другого иностранного лидера.
Через два года после Суэца сомнения Аденауэра в надежности Америки вновь появились, когда в ноябре 1958 года советский лидер Никита Хрущев поставил под сомнение статус Берлина. Хотя оккупационная власть четырех держав формально продолжала функционировать, Западный Берлин с 1957 года де-факто управлялся по законам Федеративной Республики; его правовая структура основывалась на свободных выборах, проводимых основными партиями ФРГ в оккупированных союзниками частях города. В восточной части Берлина Германская Демократическая Республика управлялась советским навязыванием. Пережиток контроля четырех держав позволял чиновникам Запада и Востока перемещаться по городу.
Ультиматум Хрущева западным союзникам, требовавший нового статуса Берлина в течение шести месяцев, бросил прямой вызов основам внешней политики Аденауэра и Атлантического альянса. Любое значительное изменение статуса Берлина под советской угрозой означало бы окончательное коммунистическое господство в городе и поставило бы под угрозу его видение построения Федеративной Республики под ядерным зонтиком союзников, особенно американских. Однако, хотя Хрущев и угрожал силой, у него не было уверенности в том, что он сможет осуществить ее в сроки, установленные его ультиматумом.
Эйзенхауэр умело отложил конфронтацию, втянув Хрущева в длительный, в основном процедурный обмен мнениями по вопросам, которые подразумевал его ультиматум, кульминацией которого стало приглашение советского лидера совершить личное турне по США в сентябре 1959 года. Премьер-министр Великобритании Гарольд Макмиллан придерживался аналогичной стратегии, посетив Москву в феврале 1959 года. Среди главных союзников только де Голль остался в стороне от этой стратегии, настаивая на отзыве советского ультиматума до начала переговоров.
Хрущев, не зная, как осуществить свои угрозы - или, по крайней мере, не желая столкнуться с военными последствиями - отозвал свой крайний срок в мае 1959 года. Во время своего визита в США он и Эйзенхауэр согласовали совместное коммюнике, содержащее фразу "все нерешенные международные вопросы [такие как Берлин] должны решаться не путем применения силы , а мирными средствами путем переговоров", что вызвало кратковременное потепление в американо-советских отношениях.
Несмотря на это соглашение, Хрущев продолжал упорно стремиться к изоляции и деморализации Германии Аденауэра. В мае 1960 года усилиями Хрущева был подготовлен саммит по Берлину, который должен был состояться в Париже среди лидеров четырех оккупационных держав - без Федеративной Республики, что подразумевало возможность того, что результаты могут быть навязаны Германии.
Саммит собирался по расписанию, когда вмешалась судьба или случайность. Американский самолет-шпион U-2 был сбит над Россией 1 мая 1960 года, и Хрущев использовал этот инцидент, чтобы потребовать от Америки извинений, прежде чем приступить к обсуждению вопросов по существу. Когда Эйзенхауэр отказался, Хрущев прервал встречу на высшем уровне, не подтвердив, однако, свою угрозу. Вопросы Берлина - и американской надежности - Аденауэр оставил для обсуждения с преемником Эйзенхауэра Джоном Кеннеди.