— Не вздумай ни о чём рассказывать! — запретила я ей. — Этого ещё не хватало!
— Но у меня всего одиннадцать золотых… Вещи не на что купить. Да и мама будет спрашивать, что стало с моими платьями…
— У меня хватит денег на новые вещи. Я заплачу. Потом сочтёмся. А маме своей скажешь, что произошло какое-нибудь ЧП.
На этом наш разговор завершился, и мы прибыли к заведующему.
Угадайте, чья комната мне досталась? Правильно! Никки!
Блин… Может, ещё не поздно напроситься к Ромери?
Глава 10. Виражи судьбы
Лидия
Грабительский штраф пришлось платить. Якобы после какой-то там трагедии, случившейся много лет назад, правила академии ужесточились. Меня вообще должны были исключить, но, учитывая мой герцогский титул и тайну имени, «пощадили» и развели на денежки, решив, по-видимому, что от богатейки не убудет.
Но деньги-то были мои кровные! Я с конца сентября обеспечиваю себя сама и ни монеты не беру у родителей! Вот что обидно!
Короче, меня наказали за благородство. Типа: не выпендривайся, деточка, и не отсвечивай, а штраф послужит тебе уроком.
Я, до онемения сжав зубы, протянула магистру де Кастелявресту тот самый мешочек с монетами, который даже не открыла.
С того дня я люто невзлюбила нашего ректора.
Козёл!
Мне в голову даже закралась крамольная мыслишка, что ректор и есть тот самый загадочный заражённый тьмой. Неспроста же он отжал у меня ровно ту сумму, которую заплатила профессор де Грасс. Умно, блин! Получается, я изобрела гениально-невозможное зелье за бесплатно.
Плюс моя любимая Талиса де Грасс подозрительно малодушно не заступилась за меня перед ректором, а лишь велела купить в лабораторию новенькую, зачарованную от поджога и загрязнения, тахту. Лежанка, к слову, была очень в тему, но это ещё не значит, что я простила штраф!
Всё! Подмешаю в следующую партию зелье для икоты и погляжу, он это или нет.
Ну, а то, что наш болезный — названный сын Талисы де Грасс, это, возможно, байка. Либо у магистра де Кастелявреста года бегут быстрее, и он из-за болезни постарел и иссох быстрее.
А с икотой хорошая идея… Надо попробовать!
Наглость номер два: Катарине не вернули книгу. Более того, ректор не дезактивировал артефакт, а поместил его в специальную камеру и — не поверите! — общался с ним! Или с ней…
Об этом я узнала случайно, когда нашу группу водили на экскурсию в подземелья академии.
Сдаётся мне, наш ректор со всех выскочек имеет выгоду. Тут оштрафовал, тут изъял и присвоил… Ни поторговаться с ним не вышло, ни договориться о взаимной выгоде. Не люблю я таких.
В апреле у Ромери началась сессия. Третий курс боевиков отстреливался раньше всех, потому что после недели каникул их на два месяца забирают на первую в их жизни полевую практику.
Поэтому, пока шли экзамены, мой бывший возлюбленный ходил мрачнее тучи и каждую свободную минуту старался провести со мной.
Я давно привыкла к объятиям и поцелуям. Так сказать, вжилась в роль счастливой влюблённой. А вот Ромери…
— Лия, выходи за меня, а? — в очередной раз с надеждой спросил он.
Сегодня даже сунул мне под нос красную бархатную коробочку с кольцом.
Да уж, мечты сбываются. Когда забываются.
Колечко, к слову, было тонкое, с бриллиантовой россыпью спереди. Ромери ради него, наверное, залез в долги.
Кое-кто слишком увлёкся игрой в отношения. Или моя холодность его так уязвляет, и Ромери одержим спортивным интересом завоевать меня.
Не выйдет, дружочек!
— Неа! — как обычно отмахнулась я. — Убери. Ты же знаешь, я не люблю цацки.
— Хочешь, я прямо завтра сообщу родителям о своём намерении? Мне плевать, что они сделают!
— Чтобы они потом собак на меня спустили? — озвучила очевидное. — Ромери, ты совсем головой не думаешь?
— А мы поженимся, и тогда они уже ничего не смогут сделать.
— С чего ты взял, что я хочу за тебя замуж? У нас вообще отношения не настоящие, — напомнила ему. Вдруг забыл?
— Да, но… Я думал, ты меня всё же простила. Ведь я давно уже не смотрю на других. Я люблю тебя, — и посмотрел так, словно от моего ответа зависит его судьба.
Впрочем, он и раньше умел разговаривать взглядом. Глаза у него чарующе выразительные. Правда, на меня эта красота больше не действует.
— Ромери… — вздохнула устало.
Мы сидели в академическом парке под тёплыми апрельскими лучами солнца, и нам бы мурлыкать о чём-то счастливом и любовном, но нет, розовые сердечки и милые поцелуйчики — это не про нас.