– Ха! Если бы! – не стала откровенно врать я. – Если они и воспылали страстью, то к перспективе бесплатно получать от меня зелья.
Мы стояли близко-близко друг к другу и перешёптывались. И так интимно это смотрелось в висящем сбоку от нас зеркале, что меня снова потянуло к Лессару.
Хорош, стервец! И целуется, как бог. Не как Наир, конечно. Тот своей одержимостью будоражил и заводил меня с полоборота.
Так, стоп! Почему я сравниваю? Кое-чьё явно ненастоящее имя мне давно пора забыть. Выжечь из памяти.
– Ты потрясающая девушка, Лия, – прошептали мне на ухо, слегка коснувшись его губами. – Мне только одно непонятно: откуда у второкурсницы столь широкие познания в зельеварении?
– О, ну, тут всё просто: меня научили э-э... брат, – это я о папуле, да, – мой папа и дедушка.
Взгляд Лессара погрустнел, но всего на мгновение, потому что снаружи донеслось зычное:
– Здесь, вообще-то примерочные, а не комнаты отдыха! Совсем распоясались эти адепты! – и продавец бесцеремонно отдёрнул ширму. – Ну, что, товар брать будем?
Как-то дядькины слова заставили меня очухаться от наваждения. Коренастый мужичок в годах притопывал носком левой ноги и строго глядел на нас.
– Мы испытывали усиленную ткань на э-э-э... прочность! – чисто по приколу высказалась я и игриво посмотрела на Лессара, а у того в глазах тоже плясали черти.
– Вот заплатите, тогда и «испытывайте»! А у меня тут очередь из посетителей вообще-то!
Я выглянула из-за угла: и правда, на нас неодобрительно уставились какие-то нарочито роскошно одетые... эльфы!
– Полукровки, – прошипел один, белобрысый и блёклый до безобразия.
– Чистокровки, – спародировала я брошенное в нас высказывание.
Белобрысик ломанулся наподдать мне, но более адекватный друг удержал петушливого товарища.
– Что, Димитраэль, даже ходатайство семьи не помогло тебе вернуться в Аргалор[1], и снова приходится терпеть мерзких людишек? – высмеял белобрысика Лессар.
– У меня аллергия на мнящих себя эльфами грязнокровок, – процедил тот.
А вот остроухий друг, придерживающий белопатлого, как-то странно узнающе на меня посмотрел.
Нет, Лорена! Только не делай нам больше сюрпризов! Если меня рассекретят ещё до начала обучения, не видать мне бизнеса и весёлой студенческой жизни, как собственных похорон. Про похороны это я не в тему, конечно. Но что-то как-то север навевает готическое настроение.
Катарина пропустила всё веселье. Всё как я и думала: она стояла в оцепенении с курткой от костюма в руках, даже не примерив ту.
В глазах моей подруги разгорелся настолько фанатичный профессиональный интерес, что мир перестал для неё существовать.
– У-у-у... Рабочий процесс в разгаре, – прокомментировала я и похлопала Катарину по спине. – Потом изучишь плетения. Тебе минута на примерку, затем оплачиваем и уходим, – с этими словами я задёрнула её шторку и отправилась платить.
Продавец взирал на меня, подозрительно прищурив глаза.
– А деньги-то у вас есть?
– Конечно, есть, – кивнула ему. – В кармане, – и похлопала по правому бедру, где как раз находился оный. Правда, карман был не богат на монеты и даже не зазвенел, что вызвало на лице продавца недоумение.
Люблю удивлять людей. Особенно когда тебя уже готовы выставить за шкирку на улицу, а ты такая – бац! – и ныряешь рукой в пространственный карман.
– О... – только и сказал шокированный дядечка и отшатнулся.
А удивляться было чему: особый вид пространственной магии – это не только способность перемещаться порталами, а ещё и создавать подпространство.
Кармашек для денег мне подарила, как нетрудно догадаться, тётя Санта. Она у нас мастерица по части подпространств.
На создание подобного артефакта хватило бы сил далеко не у каждого сильного мага, а знаний – и подавно. Но тётя Санта – демон, и этим всё сказано. Слабосилок не стал бы правительницей Дарата.
Когда горка золота ровно в две тысячи золотых слевитировала на прилавок, в магазине повисла мертвенная тишина. Только Кэт копошилась в примерочной. Остальные замерли. Лессар в том числе.
– Даже не надейтесь. Кошелёк привязан к моей ауре. Украсть не получится.
И все потихоньку отмерли.
Мой спутник подождал, пока продавец уберёт золото в кассу, и выложил двести пятьдесят монет за брюки. Взял себе тоже усиленные магией, но попроще, без выпендрёжа.
Даже двести пятьдесят золотых – это целое состояние, причём не только для адепта академии. Простые люди могут прожить целый год на эти деньги. Но маги – особая каста.
Мой костюм с искусно вплетённой в него магической защитой от заклинаний, износа, холода и грязи стоил того. И только купив его, я подумала: а не зря ли я выпендрилась? Не думаю, что в Северной академии все поголовно ходят в дорогущих шмотках. Даже «крошка» Тули, и та носит форму даже во внеслужебное время.
Безусловно, мы с Кэт привлечём внимание.
А, ну и пусть! Я бизнес-леди, имею право красиво себя подать!
На Катарину светло-коричневый костюм сел как влитой.
– Берём! – я махнула рукой, чтобы Кэт шла к нам.
А когда из моего пространственного кармана ровными стопками вылетели ещё тысяча восемьсот золотых, все снова уставились на сие чудо магической науки.
– Что смотрите? Не таскать же мне мешки с золотом с собой?
– Откуда нам знать, может, твой пространственный карман – всего лишь мини-портал в чью-нибудь сокровищницу? – брызнул ядом тот, кого Лессар назвал Димитраэлем.
– Если бы ты читал об устройстве подобных вещиц, у тебя не возникло бы такого вопроса, – парировала я.
Под урчание и шипение белобрысого противного эльфа мы покинули этот не слишком-то гостеприимный магазин. В другой раз я не стала бы покупать вещи там, где мне нахамили и усомнились в моей платёжеспособности, но Лессар сказал, что усиленные костюмы можно добыть только здесь.
– Что это за остроухий на нас шипел? – поинтересовалась я.
– Димитраэль аль Кози. Третий курс лекарского. Его отправили сюда в прошлом году как бы на исправительные работы.
– Хм. Интересно, что он там у себя натворил?
– Говорят, нанёс оскорбление какому-то родовитому эльфу, который разгуливал под личиной. За это его сослали сюда и лишили длинной фамилии.
– Понятно. Значит, поделом ему.
– Я тоже так думаю, – умопомрачительно улыбнулся мне Лассар.
И всё. Я мигом забыла про каких-то там Козиэлей.
В фармацевтической лавке мы закупились под завязку, и за всем остальным ходили по очереди, пока кто-то один сторожил мешки.
А вечером после ужина я на крыльях если не любви, то хотя бы сладкой эйфории полетела на рандеву с Лессаром.
По коридору мужского общежития с оглушительным воплем промчался кучерявый светловолосый парниша. Абсолютно голый. И златокудрый везде, во всех местах скопления волос.
– А-а-а! – бежал он, потрясая всем, чем только можно, и вместе с тем потрясая меня.
Я не хотела на всё это смотреть, но оно само бросилось мне в глаза.
Лессар, который, видимо, до появления крикуна-эксгибициониста ждал меня, поймал верещащего и трясущего весьма мясистой дубинкой парня и спокойно повёл его к открытой двери, из которой тот выбежал.
– Весело тут у вас, – усмехнулась я.
– Иди пока в четыреста тринадцатую. Я сейчас приду.
В комнате – трудно поверить – царил образцовый порядок. Видно, что помещение жилое, но как-то всё донельзя педантично стоит на своих местах. Я даже замерла, боясь нарушить перфекционистскую идиллию.
– А вот и я, – меня обняли сзади и поцеловали в висок.
– Что это такое было в коридоре?
– Это Гарри де Тиммерс. Его кто-то проклял в прошлом году, и теперь он временами теряет сознание, рвёт на себе одежду и бегает с воплями.
– Бедняга, – если бы не проклятие, парниша был бы очень даже ничего.
– Кстати, он будет учиться в одной группе с тобой.
– Тогда не понимаю, почему он не сварит себе зелье против подобных приступов?
– Проклятье непростое, из неснимаемых. Никто не знает, кто и за что проклял парня, – ответил Лессар, но добавил: – Я пытался ему помочь, но мягкое усыпляющее зелье действует только по ночам и разово. А каждый день его варить у меня нет времени, – он подтолкнул меня вперёд. – Почему не проходишь?