Но мне все равно! Скажете, я безумна?..
Сегодня в клинике познакомилась с девочкой, которая тоже пытается получить разрешение на смену пола. Ее зовут Лили, ей двадцать. Она ходит в женской одежде, красится, волосы длинные. Оказывается, она еще в школе знала про себя все, рано начала принимать гормоны, потому и выглядит как настоящая женщина. Если бы в свое время я могла позволить себе подобное… И снова в душе возникла черная зависть, которую я тут же попыталась придушить. Ну почему все так плохо?! Почему одним везет, а другим нет?
— А ты сама откуда? — с места в карьер начала она.
— Я? Местная.
— Да? — Глаза Лили заинтересованно заблестели. — Вот повезло, не надо жилье снимать. А я из Казахстана, разорюсь тут скоро. А ты с кем живешь?
— С женой. Пока до операции решили не расставаться.
— А, ясно. — Блеск в глазах Лили моментально потух. — А после операции тоже с ней или с родителями?
— Зачем? Мне есть куда переехать.
— Да?
И в этот момент я увидела в глазах другого человека черную зависть, аналогичную моей. Съем жилья, вероятно, съедал все ее деньги, а мне хотя бы повезло, что могу жить в том городе, в котором хочу. Настроение мое, к стыду моему, значительно улучшилось.
Ваше время истекло
— Подсудимый, отвечайте на вопрос конкретнее. Либо «да», либо «нет».
— Господин судья, ведь не на каждый вопрос можно так ответить?!
— На каждый.
— Тогда скажите, у нас уже перестали пытать подозреваемых на допросах?
…Лично я недолюбливал Лили, которая какое-то время работала под моим началом. Ее корыстность и следование только собственным интересам были видны невооруженным взглядом. А, читая дневник, стал не любить еще больше. Правда, будучи абсолютно уверенным, что больше никогда ее не увижу. Но призраки выбирались из старенького дневника, как из ящика Пандоры, оживали и совершенно цинично материализовывались перед живыми.
Вечером встречаюсь с журналюгами из какой-то телепередачи. Иду себе спокойненько на «стрелку», не задумываясь о подвохах.
Меня встречают двое: карлик и непонятный лохматый долбик.
— Роман, говорят, вы пишете книгу о транссексуалах? — неожиданно спрашивает у меня долбушка.
— Только начал вообще-то. А вам откуда это известно?
— Мы знаем одну девушку, переделанную из мужчины, она нам и рассказала, — разъяснил карлуша.
Ни фига себе! Я не могу найти Хельгу, неужели ее нашли оборотни-журналисты?!
— Вот она, — говорят мне.
Я радостно оборачиваюсь и вижу… Лили?!
Постаревшую, располневшую, с обесцвеченными волосами и с улыбкой такой же фальшивой, как и цвет кудряшек.
— Ромочка, ты что, мне не рад?
— С какой стати?
— Ну, ты же любил меня!!!
— Тебя?! Когда?
— Всегда! Даже твоя жена меня к тебе ревновала… Ты сам рассказывал…
— Где? В постели?! Ты что, умом, что ли, тронулась?
Тут в нашу трогательную беседу вмешался редактор программы, стоявший неподалеку.
— Она говорит, что у вас когда-то был бурный роман, что вы бегали за ней, — начинает редакторишка, а оператор снимает меня.
— Что?! Вы с ума сошли!
— Но она же работала у вас.
— Да там работало еще тридцать человек!
— А почему вы не хотите посвятить роман ей?
— Да кто она такая?
— Но она же звезда. Она певица, вы не знали?
— Рома, вернись, я все прощу! Я любила тебя, и ты же тоже без меня жить не можешь, — вопит певичка Переделкина.
Я срываю микрофон-петличку и бросаю оператору. Нужно срочно отсюда делать ноги. Даже если я буду молчать, все равно покажут ее любовные признания и мою (любую) реакцию. Смонтируют «встречу двух влюбленных», а потом не разберутся, то ли ты пальто украл, то ли у тебя — главное, ты в этом замешан. Пообещав направившемуся за мной оператору разбить камеру и рожу, я дал деру, размышляя на бегу.
Точно, сумасшедшие. Какая она певица? Она работала, но не пела, а танцевала в клубе, да и взяли ее совсем не потому, что являлась хорошей танцовщицей. Лили не выдерживала никакой конкуренции в сравнении с теми красотками, что выходили на сцену. Лили взяли ради самодельной мохнатки, а выгнали за то, что хотела скрыть от публики свой «половой статус». Требовала, чтобы ее представляли как всех остальных баб, а не трансом.