Мы еще не раз возвращались в квартиру, на кухне тусовалась более веселая компания, чем в комнате, и, кажется, здесь уже тоже начали выпивать.
— Говорят, лучший день в году, чтобы все рассказать своим близким и друзьям, — это первое апреля. Все равно не поверят. Зато потом, второго апреля, можно все повторить. Для недоверчивых.
— А мне старший брат сказал: «Менять пол можно только в целях конспирации!»
— А моя сестра сказала, что не видит во мне особой перемены после операции. «Был дурак, а стала дура». Это она про меня так, — хохотала высокая брюнетка.
В комнате поднимались более серьезные темы. Сидящие на мягких диванах дамы не улыбались, внимательно слушая друг друга.
— Семь лет я боялась обратиться к врачам, например, чтобы взять больничный, а вдруг «раскроют». Раз в два-три года устраивала себе диспансеризацию платных врачей, которые «в курсе». На работе не пользовалась больничными, отлеживалась день-два или переносила болезни на ногах. И вот сейчас пришлось делать выбор: или ходить очередную неделю с температурой под сорок, или хотя бы недельку официально отлежаться и выкарабкаться. Пришлось вызывать врача. Было некомфортно, врач все-таки. А вдруг что… Тем не менее все прошло без проблем, получила честный больничный. Страх приятен тем, что в жизни еще есть что побеждать.
М-да, я бы конспирацию точно не потянула. Уходя я решила обменяться телефонами с новой подружкой и вдруг поняла, что не знаю, как ее зовут.
— ЮлиЯна, — ответила она на мой вопрос.
— Как? — я не въехала. — Юлиана?
— Нет. У меня имя состоит из двух имен: Юлия и Яна. ЮлиЯна.
— А, понятно. — Я продолжала записывать ей мой домашний номер, а моя рука непроизвольно изменила две последние цифры. Все-таки я ошиблась насчет адекватности человека. Бывает.
Лили тащила меня к выходу. Она уже познакомилась с «нужными людьми», и ей надо только заплатить одной девочке-продюсеру, потом другой девочке аранжировщику песен, потом третьей девочке за что-то там еще…
— Ты можешь одолжить мне денег?! Все-таки устроила тебя на работу, не забывай! — строго напомнила она.
Я притворилась пьяной. А потом — не знаю, что произошло, но притворяться уже не требовалось…
— Просыпайся, мам. Вставай! — Сын трясет меня за плечо.
Все повторяется, как в дурном фарсе. Как я вчера попала домой?
С трудом разлепив глаза, смотрю на него. Он опять лохматый, в домашней футболке и трусах. Значит, снова не ходил в институт, и я даже не могу его отругать. А его, умника, кажется, вполне устраивает, что я частенько прихожу домой на бровях. Ему это дает определенную свободу. Так мы вместе постепенно скатимся в пропасть… Но как мне остановиться?! Я только-только начинаю жить!
— Как твои новые подружки? — Он интересуется искренне.
Ему вообще интересна моя жизнь: ночные клубы, транссексуалы…
— Какие-то они все…
— Какие?
— Книжные, — своему сыну я могу рассказывать многое. Он меня понимает.
— То есть?
— Ну, знаешь… Вот я, например, не была настоящим мужчиной, живя в мужском теле. И потому все мои мужские поступки были продиктованы неким представлением о том, каким должен быть мужик. То есть я прочитала или увидела в кино, что «мужчина такой-то и сякой-то», и подражала образцу. Вот и те дамочки были такие же точно надуманные. Сказали, что женщины не пьют и не курят. Представляешь?
— Ага, — он развеселился. — Расскажи об этом Блевотине, вот она посмеется.
— Еще как! Будет ржать как лошадь.
Я с трудом села на постели. Господи, как же я сегодня буду работать?… И как все-таки хорошо, что у меня такой понимающий сын. Да и вообще! У меня хорошая семья. Даже бабушка. Она никак не комментировала мое желание стать женщиной и только недавно — по прошествии двух лет — тактично поинтересовалась, счастлива ли я теперь. Я ответила: «Еще как!»
Да, в сущности — это правда. Когда-то мне гадала моя подруга, она сказала, что я умру очень счастливой. Я и сейчас могу умереть, ведь самую главную боль своей жизни я ликвидировала. А вот как закончат свой короткий век мои вчерашние подружки, даже не знаю. Они все в сомнениях, надо им это или не надо? Интернет — он как змей-искуситель. А нужно ли им это червивое яблочко?
Я и сама немало времени провела в интернете и знаю, что оттуда легко подцепить заразу транссексуализма. Всем этим несчастным мальчикам и девочкам поток лишней информации заплел и без того путаные извилины в косички. Мое поколение трансов было другим. Я родилась во времена Хрущева, росла при Брежневе в стране «развитого социализма», а мои родители и их друзья обсуждали Карибский кризис, культ личности и успеют ли построить коммунизм к 80-му году. Но им и в голову не могло прийти, что можно всерьез задумываться о гей-парадах в Москве.