========== 40. Шестая жизнь Пак Чимина. ==========
Ким Намджуна можно охарактеризовать только одним ёмким словом.
Трындец-человек.
Хосок-хён, страдая по своей беглянке, решил ехать в Чеджу. Намджун его отговаривать не стал, нет, вы что?
Наоборот, он взял машину у отца, рядом с собой посадил Юнги-хёна — как глас разума, а Хосок-хёна втиснул сзади между мной и Чонгуком, чтобы отогревали, обнимали и не давали наделать глупостей. Сокджин-хён на этот цирк только поржал, Тэхён и вовсе благословил поездку с балкона, будучи закутанным в теплое одеяло по макушку.
Девочку мы нашли. Зареванную, не знающую, как дальше жить, что делать и вообще, она пьяная была — но это было до того, как за нее взялся со своими философскими речами Ким Намджун.
Человек-трындец.
В общем, девочка его глубоким мыслям вняла, вещи сложила, младшего брата в охапку — и домой. Наконец-то покой, глупо подумалось мне, но это Ким Намджун.
Из её возвращения он сделал праздник-вечеринку, где никакого алкоголя — моральный облик перед родителями хён всегда старался хранить кристально белым и чистым, хотя, подозреваю, его мама в курсе о той заначке вискаря под диваном в его комнате.
Конечно же, на вечеринку он не мог не пригласить лучшую подругу той девушки.
Конечно же, хён знал, что именно её я вижу в снах уже долгие три года.
Конечно же, хён просто не мог не усадить её напротив меня, такую скованную шумом десятков людей и вполне себе неплохой танцевальной музыки.
Такая хрупкая и одновременно — взгляд колючий. Косит на меня взглядом из-под отросшей челки, незаметно притоптывает пяткой в ритм впервые услышанной ею песни. Мотив у нее привязчивый, и эта мелодия совершенно точно будет преследовать её еще долго.
— Не хочешь потанцевать? — наконец выдавливаю, офигевая от своей решительности: я никогда даже и не решался с ней заговорить, не то, чтобы даже пригласить на танец — показать именно то, в чем я хорош. Девочка смущается, причем не наигранно — действительно не по себе малышке, наверное, не избалована мужским вниманием. — Брось свои предрассудки, в веселой пляске нет ничего плохого.
— Если твоя подруга не бросила тебя в угоду новому парню, — лаконично отбривает, на что я только смеюсь, хотя цепляет слух это «новому». Она же не расстроит Хосоки-хёна? — Куда подевался её здравый смысл? То она звонит мне утром в истерике, разбудив всю нашу семью трезвоньканьем домашнего телефона, что ужас, она поцеловала мальчика, в которого влюблена. Ну поцеловала и радуйся, чего же собирать вещи и валить куда-то к черту? Ну вот зачем?
— Ей было страшно? — предполагаю, потому что сейчас страшно — вот честно — мне. Страшно настаивать на своем, надоедать своим присутствием, требовать внимания… — Она же не знала, что хённи с ума по ней сходил все последние годы.
— Я ей об этом говорила и не единожды. Знаешь, что получила в ответ? — она неожиданно ребячливо начинает перекривлять. — «Глупости говоришь, Джи-Джи, что за ересь несешь, никогда он на меня так не посмотрит». А он смотрел. Волком, наверное, выл ночами — я бы на его месте выла, вот честное слово. Так что ты там говорил о танцах?
— Предлагал к им присоединиться? — неуверенно улыбаюсь, внутренне ликуя: согласилась! Расслабилась со мной, принялась ёрничать и шутить, хотя шутки слишком серьезные, да и, наверное, она начинает понимать, перед кем только что корчила рожи, потому что в одно мгновение серьезнеет.
— Так веди, чего стоишь?
Горько и тяжело вздыхаю. Вот только что всё было так хорошо, еще немного, и я бы даже сумел её рассмешить, но сейчас… В голову приходит сумасбродная мыслишка, и невольно ухмыляюсь масляно, притягивая одноклассницу вплотную, зажимая её ладони в своих пальцах и коварно шепча на резко заалевшее ушко:
— Давай уже, встряхни свое сердце, просыпайся от этой сонной ночи, — заразительно улыбаюсь, зная, что на это она уже просто не сможет не отреагировать, что сбросит наконец свою извечную маску хорошистки-отличницы, которую просто затянула на вечеринку подруга, и наконец снова выпустит неуклюжую шалопайку, которая на пару с Намджуном уже успела раздолбать совершенно случайно три стакана. — Представь, что я парень, играющий на трубе, а ты маленький мечтающий ребёнок, поддакивающий ножками ритму. Не упусти этот момент, прочувствуй музыку.
Сначала со страхом думаю, что она же меня сейчас, скорее всего, оттолкнет и пошлет.
Но нет, только резко поднимает голову, отдаривается ухмылочкой превосходства и начинает идеально двигать своим несуразным на первый взгляд телом, повергая меня в состояние самого настоящего шока.
Вот и встряхнула сердце.
Комментарий к 40. Шестая жизнь Пак Чимина.
Shinee - Everybody
========== 41. Шестая жизнь Ким Тэхёна. ==========
Единственное, что осталось в этом месте — это твоя тень.
Ни единого больше признака присутствия. И что же это за глупость, а? Объясните мне хоть кто-нибудь.
Сначала приходит мама. Мне только исполняется четырнадцать, и мама воздушно весенняя, улыбается чаще, чем прежде, и снова подводит глаза по утрам — как еще в те времена, когда отец жил с нами. Она порхает по дому, мурлычет себе под нос песни и ненавязчиво интересуется, не буду ли я против нового мужчины в нашем доме.
Я не против, вот только называть его папой отказываюсь категорически. Отчим ничуть на это не обижается, наоборот, важно кивает и говорит, что не собирается заменять мне отца — но хочет попытаться быть мне другом.
И всё идет прекрасно, пока я не узнаю крохотную деталь: у него есть своя дочь младше меня на год.
Влюбляюсь я с грохотом и абсолютно наверняка навсегда.
Она стрижется коротко, почти как я сам, таскает мои толстовки и невозмутимо разрешает проделывать это же с её одеждой. Она пьет вместе со мной пиво, когда ей исполняется шестнадцать, подводит чёрным глаза и гоняет на роликах в парке, если наше свободное время не совпадает.
Хвала небесам, мы живем в разных комнатах; мне хватает и редкого утреннего зрелища женского силуэта, когда она забывает запереть дверь в ванную, а я спросонья не слышу шум воды в душевой кабине. Мне хватает её повышенной тактильности, объятий со спины и ласковых чмоков перед сном, я с точностью знаю её вес, параметры и школьные оценки…
Когда ей исполняется семнадцать, она ночью прокрадывается в мою комнату, залезает на кровать и сладко целует.
Теперь я знаю, какова она на вкус, как вздымается её грудь, когда от неумения не хватает воздуха, она сердится, что я целовал кого-то перед ней, но после соглашается, что кто-то из нас должен это уметь.
А после — целый год соблазна. Моя сводная сестренка, как шутят парни, начала охоту, и не успокоится, пока я не признаю себя её, а я только сбегаю, увертываюсь, вспоминая жар её бедер под своими ладонями, сладость кожи в изгибе шеи, горьковатые от тайком скуренной сигареты губы.
А потом, в один прекрасный момент, наши родители сообщают нам важную новость: они разводятся. Их поспешный брак был ошибкой, возможно, со временем они сумеют договориться, но вот сейчас аджосси и моя хорошенькая малышка сьезжают.
Мне почти девятнадцать, и я впервые в жизни ору на маму.
Малышка же всю ночь скребется в дверь, просит, плачет даже, но я только раз умоляю её уйти — если сейчас впущу её, то сдамся и присвою нас друг другу — а утром после этого не смогу отпустить. Она соглашается с этим, обещает писать и просит наведываться к ней… Искренне отвечаю, что буду стараться приезжать каждые две недели.
Впервые в жизни сижу на полу под дверью и плачу.
Малышка просит утром её не провожать.
***
По сравнению с одиночеством меня неудержимо мучает тоска. Сестренка — надо бы отвыкать так говорить, а то звучит слишком извращенно, учитывая ситуацию — оставила мне все свои любимые чашки, толстовки и прочие безделушки, которые будут напоминать мне о ней, и в то же время забрала все мои любимые вещицы, чему я только улыбаюсь. Мне даже кажется, что я держу в руке её голос, то единожды сказанное о чувствах, когда она не стеснялась, смотрела открыто и уверенно.