Женевьева сделала огромное усилие, чтобы говорить спокойно, и ей это удалось:
- Ты думаешь, у меня очередная истерика. Не заблуждайся. Посмотри. Повторяю, прекрасно отдавая себе во всем отчет: я не передумаю. Я сама желаю оказаться перед свершившимся фактом. И поэтому отдаю тебе всю его бухгалтерию. Надо, чтобы его арестовали.
- Очень тебе это поможет.
- Это поможет при разводе.
Жорж похлопал ее по щеке:
- Эх ты, наивный человек. Тот факт, что ты замужем за мошенником, еще не достаточен, чтобы аннулировать брак. Одно с другим не связано. Надо доказать, что он тебе изменяет.
- Значит, пойдем и поймаем его на месте преступления.
- Куда?
Она задумалась, покусывая пальцы.
- Он, должно быть, на Монмартре. Идем туда.
Жорж беспомощно развел руками:
- Не мы должны его застать, а полицейский комиссар.
- У меня идея. А что, если я заявлю в полицейский комиссариат об исчезновении моего мужа?
Бедный Жорж присел на край кровати, взял сестру за руку и привлек к себе.
- Это что, серьезно насчет развода?
- Да, Жорж.
- Подумай хорошенько, моя маленькая Жину. Потому что, если ты действительно хочешь развестись, я возьмусь за это дело серьезно. До сих пор я всегда щадил Жюльена ради твоего счастья. Если же ты говоришь, что не хочешь больше жить с ним, я буду планомерно действовать, чтобы избавить тебя от него.
- Я настаиваю, Жорж. Я хочу, чтобы ты разоблачил его, упрятал в тюрьму.
- Договорились, - сказал он, поднимаясь. - Идем.
Она тут же забеспокоилась:
- Куда?
- Твоя идея прекрасна. Ты заявишь об исчезновении мужа. Его начнут искать, и, если найдут в обществе какой-нибудь девицы, показаний инспекторов, быть может, будет достаточно. Зная номер его машины, все это должно быть несложно.
- А это? - Женевьева указала на блокноты.
- Я подам жалобу в понедельник утром.
- Нет, сейчас же. Ты слишком добр, Жорж, ты жалеешь его, а он этого не заслуживает.
- Возможно. Но даже если я вдруг пожалею его, то все равно уберу с твоей дороги, раз я принял решение. Если понадобится, вопреки тебе. У тебя есть еще время сказать "нет", еще ничего не сделано.
Она избегала его взгляда.
- Бросим все это? - предложил он.
Женевьева посмотрела на него глазами, полными слез. Он прочел в них растерянность, и сердце его сжалось.
- Хочешь, поговорим обо всем еще раз завтра утром?
- А что ты будешь делать теперь?
- Я уже сказал: пойду лягу.
- А я?
- Не знаю, малышка...
Она тут же приняла решение:
- Нет, Жорж, мы ничего не бросаем, не оставляй меня.
Он засунул блокноты в карман пальто и потянул сестру за собой:
- Идем в комиссариат. Скажешь, что твой муж сегодня вечером не вернулся домой. Расскажешь, что вы по телефону договорились о встрече. Но смотри не говори, что видела, как он уехал на машине.
- Да, хорошо.
Они вышли из дома, держась за руки, как в те времена, когда маленькая Женевьева шагала рядом со своим старшим братом.
Людям бесхарактерным, слабым упрямство иногда заменяет волю. Жюльен решил рискнуть. Он спустится по тросам. Воспоминания о школьных успехах на уроках физкультуры придавали ему храбрости. Преподаватель часто ставил Жюльена в пример, когда дело касалось упражнений на канате.
Снимая пальто, Жюльен все же повернулся спиной к зияющему отверстию. Он глубоко вдохнул воздух, сначала сел, свесив ноги, потом скользнул в открытый люк.
Ощущение пустоты там, глубоко внизу, вызвало у него головокружение, и он вынужден был переждать, опираясь на локти, пока это чувство прошло.
Ему хотелось верить, что, учитывая малые размеры кабины, он легко достанет стены колодца. Откинувшись назад, он хотел дотронуться до стены ногой. Но оказалось слишком далеко. Он закусил губы. Надо постараться. К счастью, он чувствовал себя в хорошей форме. Постепенно в отверстии исчезли его торс и голова.
Повиснув на руках, вцепившись пальцами в гладкий край люка, он испугался, ему показалось, что все кончено. Вот он отпускает руки и после нескончаемого падения разбивается внизу. Он отогнал кошмарное видение и удивился, что еще жив. Чтобы успокоить беспорядочное биение сердца, Жюльен стал представлять себе, какую спокойную и счастливую жизнь он наладит наконец с Женевьевой. Он не думал о Боргри. Лишь о вновь завоеванной свободе... при условии, что он выберется из этой темницы!
Прилив энергии вдохнул силы в его мышцы. Он вполне владел своим телом. Он резко выбросил ноги перед собой и так неожиданно ударился ими о стену, что чуть не сорвался. Но радость от сознания, что он все же дотронулся до стены, поборола страх. Значит, это возможно! Оставалось найти, с какой стороны шли тросы.
Первая попытка оказалась неудачной. Стена была гладкой. Постепенно, опираясь на локти, он приподнялся, чтобы передохнуть, повернуться вправо и подготовиться к новой попытке. Он вновь спустился в темноту.
И тут же дикий крик, отнявший почти все его силы, вырвался из груди Жюльена. Что-то шевельнулось у носков его ботинок! Он раскачивался, как на трапеции. Да... Да... Бесспорно, тросы были там, и ему удалось до них дотянуться! Слезы текли по его щекам, но он их не замечал. Его пальцы побелели, с трудом выдерживая вес тела. Он выбросил вперед левую ногу и чуть не лишился чувств, ощутив, как что-то касается его щиколотки. Трос! Он зацепил его и осторожно подтянул ногу. Сейчас резким движением он обмотает трос вокруг бедра. Схватить и сжать руками спасительную веревку будет потом парой пустяков.
Но в горячке Жюльен забыл, что руки его как раз... Вдруг левая рука выпустила край люка. Он затаил дыхание и прикрыл глаза. Трос выскользнул.
Повиснув на одной руке, он призывал Женевьеву на помощь: "Я сделал это ради тебя!.." Перед его мысленным взором промелькнула вся прожитая им жизнь. Он не решался дышать. Левая рука Жюльена помимо его воли сама по себе поднялась, нащупала край люка, вновь ухватилась за него. Только тогда к Жюльену вернулось сознание. Смертельно устав, он больше не двигался. Лишь его учащенное дыхание нарушало жуткую тишину.
Плохо соображая, Жюльен с трудом подтянулся вверх. Как только дрожащими коленями он прикоснулся к полу кабины, силы окончательно покинули его.
Комиссариат был похож на все парижские комиссариаты: мрачное, наводящее тоску помещение. Дежурному хотелось спать, и он зевал, заполняя бумаги. Женевьева вся дрожала. Жоржу приходилось все время ей подсказывать.
- "Куртуа" как пишется? - спросил дежурный, потирая глаза.
- ..."уа", - быстро ответил Жорж.
- В котором часу он звонил вам?
- Как?
Женевьева ничего не соображала. Жорж закусил губы.
- В котором часу Жюльен звонил тебе?
- Он... Он мне не звонил...
Дежурный, казалось, проснулся и искоса взглянул на нее. Жорж потряс сестру за плечи.
- Но ты же мне сказала, что вы разговаривали по...
- Да. Это я ему позвонила.
Дежурный опять уткнулся в бумаги.
- В половине седьмого, - сказал Жорж.
- И после этого вы его не видели?
Жорж ждал, пока Женевьева ответит, но она молчала. Это святилище правосудия внушало ей страх. Опять пришлось ему отвечать:
- Нет, месье. И его нигде нет. Ни дома, ни в конторе, ни у меня. Нигде.
- Должен же он где-нибудь находиться, - проворчал дежурный.
- Когда вы сможете сказать нам...
- Ну... - дежурный сделал неопределенный жест. - Иногда только и дела, что на несколько минут... звонят в больницы, в морг... Как повезет.
Женевьева тихонько заплакала.
- Будьте добры, сообщите мне домой, месье. Моя сестра пока пойдет со мной... Я не могу оставить ее одну в таком состоянии.
- Ваш адрес? - вздохнул дежурный. Он уже почти спал.
Жюльен начал все сначала. Только теперь он не помнил, с какой стороны находилась нужная ему стена. Он сориентировался с грехом пополам. Он будет начинать все сначала столько раз, сколько потребуется.