Однако времена были советские, и у Игоря, не похожего на типичного советского человека, что-то не сложилось с госбезопасностью. В 1985 году он получил «волчий билет» на работу во всех государственных театрах. А поскольку других театров в стране тогда еще не было, именно это определило дальнейшую судьбу Игоря Калинаускаса.
Если КГБ устанавливал для кого-то запрет на профессию, то никаких возможностей получить работу по специальности не было. К тому же в советские времена поиски истины за пределами официальной науки не особенно поощрялись. Скажем прямо: за подобные искания запросто можно было загреметь в тюрьму. Впрочем, неподдельный интерес КГБ к личности исследователя объяснялся не столько репрессивными соображениями, сколько вполне прагматичными. Как и прочие спецслужбы, советская тайная полиция живо интересовалась технологиями расширения человеческих возможностей. Практическая методика помогла Калинаускасу пройти самые разнообразные тесты на выявление человеческих возможностей, проводимые госбезопасностью, и остаться живым. Из общения с «учеными в погонах» он вынес бесценный опыт. «Там я научился отличать настоящее от ложного, – говорит Игорь. – А это дорогого стоит».
Но нет худа без добра. Далее последовали приглашение на стажировку в Институт психологии, а также доклад в московском Институте биофизики. В те же годы Калинаускас работал с советской легкоатлетической сборной – помогал спортсменам восстанавливаться после изнурительных тренировок и соревнований. Это была вторая половина 80-х, дышать стало легче. Калинаускаса пригласили в Киевский институт радиационной медицины – работать с людьми, пострадавшими в результате Чернобыльской катастрофы. Там же он защитил кандидатскую диссертацию. Однако в науке Игорю было тесновато, и он уехал в Вильнюс, где создал первый в Советском Союзе кооператив (малое предприятие) по оказанию психологической помощи.
Сам Игорь Калинаускас о том времени говорит так: «Мой Мастер сказал по этому поводу, что они хотели сделать нам плохо, а в результате мы сделали себе хорошо».
Игорь Николаевич Калинаускас – профессор, доктор философии, имеет множество почетных званий, опубликовал ряд статей и монографий. Но все это дань научным традициям, к которым сам Калинаускас относится вполне иронично. «Ну, принято в научном сообществе отмечать успехи подобными званиями, так мне что, спорить с традициями?» – говорит он.
По-настоящему он увлечен другим: его жизнь наполняют поэзия и музыка, живопись и исследования человеческой психики и сущности, лекции, семинары, бизнес-консультирование и написание новых книг. Сегодня Игорь Калинаускас может вести семинары в Москве и Вильнюсе, а завтра – общаться с издателями в Берлине, послезавтра – с клиентами-бизнесменами в Петербурге, через три дня – давать мастер-класс в Киеве, а через неделю – лететь в Израиль или Марокко за новыми идеями, рисовать в Братиславе. Его график расписан поминутно, а каждый день вмещает столько, что иному и за месяц-два не управиться.
За его картины платят сотни тысяч евро. Его книги «Наедине с миром», «Жить надо», «Игры, в которые играет “я”», «Хорошо сидим» и др. вызывают неизменный интерес у самых разных читателей, о чем свидетельствуют многочисленные переводы на английский, немецкий, чешский, литовский и словацкий языки. В числе недавних работ Игоря Калинаускаса – двухтомник «Интеллектуальная авантюра», в котором изложены результаты исследования человеческой субъективности и интеллекта.
Откуда черпает энергию для такой насыщенной жизни 66-летний Калинаускас? В один прекрасный день этот вопрос он задал себе сам, и в результате появилась книга, которую вы, уважаемый читатель, держите в руках.
Неиссякаемой вам энергии!
Пессимист видит трудности в каждой возможности, оптимист видит возможности в каждой трудности.
Уинстон ЧерчилльЗнакомьтесь: Юлия. Ей 30 лет. Я хорошо ее знаю – она управляет крупным PR-агентством, у нее есть машина, куча поклонников, полный гардероб дизайнерской одежды. Но совершенно нет сил.
Вот что она рассказывает в своем блоге: «Я пошла работать, когда мне было 14, – на местную телестудию. Потому что в семье кому-то надо было работать. И потому, что я хотела поступать в Московский государственный университет на журналистику, а на тот момент туда брали только с двумя годами трудового стажа. В МГУ я не поступила, так как было непонятно, кто и в какой стране живет. Но с работой все сложилось – с тех пор у меня не было перерывов».