— Это здесь, в моей комнате. Кошка, что ли? Нет, совсем не похоже на кошку. Кис-кис…
Он встал и со свечёю осмотрел все углы, заглянул под стол. Большая чёрная тень его танцовала на стене. Так как он встал, звук прекратился. Успокоенный, он лёг опять и задул свечу.
— Просто мне показалось.
И опять явственно, протяжно пронёсся тот же необъяснимый звук.
— Да что же это? Нервы шалят?.. Измучился я за последнее время.
Стон повторился. Забалуйский судорожно схватился за коробку со спичками. Там их было только две. Первая сломалась в его дрожащих руках; вторая зажглась, на мгновение озарила мрачную комнату и погасла. Нельзя сказать, чтобы у генерала были слабые нервы. Он хладнокровно смотрел в былое, невозвратное время своего величия, и на экзекуции, производившиеся его карательными экспедициями, и на раненых, корчащихся в пороховом дыму. В его генерал-губернаторство на юге в 1920 г. обыватели, проходя мимо его дома, опасливо переходили на другую сторону. Генерал с одинаковой суровостью лишал жизни врагов внешних и внутренних и рисковал собственною жизнью. Это было его ремеслом, вошло в привычку. Генерала было трудно смутить. Но нет ничего страшнее необъяснимого. Он лихорадочно вглядывался в темноту и висевшее полотенце уже, казалось ему, принимало человеческие формы, гримасничало… И жалобно мелодично повторялся всё тот же звук.
— Довольно… Это, очевидно, галлюцинация. Лягу с головой под одеяло, не буду слушать!
Но здесь произошло чудо; когда генерал укрылся под одеяло, звук вдруг стал гораздо явственней, под самым его ухом. Не помня себя от захватившего его тупого, животного ужаса, Забалуйский засунул голову под обе полушки. И тогда звук стал совсем близок и громок.
— Ну, теперь ясно, что это галлюцинация. Я сошёл с ума!
Генерал сидел на постели бледный с волосами прилипшими ко лбу…
Эта страшная истина представилась генералу вне сомнений. Он вспомнил всё пережитое, свою нервность за последние месяцы… Не оттого ли он был на юге так излишне жесток. Не повлияло ли и Абрау Дюрсо, тогда истреблявшееся каждую ночь? Как он не замечал, что окружающие начали странно к нему относиться? Что ж теперь? Горячечная рубашка. психиатрическая больница. А звук всё повторялся.
— Да замолчи же ты, проклятый; замолчи! Он в иступлении бросил в пространство обоими подушками. Одна попала в оконное стекло.
Вошедшие утром хозяева застали генерала сидящим на постели, бледного, с волосами, прилипшими к покрытому холодным потом лбу. Он уже не сомневался в своём помешательстве…в погибшей жизни.
И когда после оживленной обоюдной мимики, он при свете дня внимательно взглянул на своё ложе, то, к ужасу обоих хозяев, схватил Иешича за ворот.
— Свински! Чёрт телячий!
Более энергично ругаться он не мог. В его лексиконе были только кулинарные слова, которыми он поневоле заменял ругательные.
— Я из тебя пахованну котлету сделаю!
Такой гнев его там, на далёкой родине, поверг бы в трепет весь город.
Однако Иешич остался твёрд, помня, что полтораста динаров уже получены, и униженно объяснял, что не может предложить его превосходительству другой кровати. Поступиться такими деньгами бывший генерал-губернатор не мог — и вот отчего спит уже третью неделю на рояле, продолжающем мелодично стонать от каждого его движения.
Съемки с натуры
I
Парусное судно «Индиана» вышло из гавани Лос-Анджелес в море, собираясь совершить совсем небольшой рейс до Кальдас-да-Раинья близ Лиссабона. Там судно должно было потерпеть крушение. Для этого крушения было всё приготовлено: искусственная качка, спасательные пояса для бросающихся в море артистов, опрокидывающаяся шлюпка, с которой подбирал бесчувственную героиню Мануэль Генрикец, лейтенант испанского флота, показывавший по сценарию во время всей гибели судна чудеса доблести и самоотвержения. Впрочем, он был на самом деле, конечно, не лейтенантом и не Мануэлем Генрикецом, а Конрадом Мейчиком, довольно известным немецким кинолюбовником, уже свертевшим «Нерона» и «Зигфрида». Героиня же была не только его невестой, но и ближе того; скромная артистка экрана, она получила по его рекомендации эту роль, потому что он поклялся, что она плавает, как утка. Да и на другие роли были приглашены артисты больше по конкурсу плавания в мавританском бассейне Казильяса.