Annotation
Как часто вы хотели изменить свою жизнь? А если не всю жизнь, а только один день, который однажды стал решающим? Четыре героя. Три истории. И всего лишь один шанс на всех.
Кузнецова Ярославия Анатольевна
Кузнецова Ярославия Анатольевна
Лифт
Пролог.
Лев Карлович проводил привычный утренний ритуал. Проснувшись от звонка будильника ровно в половину шестого, он медленно поднялся с кровати и подошел к окну. Широким взмахом руки распахнув тяжелые портьеры, он зажмурился от яркого солнечного света и с небольшим кряхтением, свойственным старикам, потянулся. Из приоткрытой форточки его с головы до ног обдало теплым ароматом весны, тем самым, почувствовать который можно только в апреле, когда заморозки начинают отступать уже и по ночам. Оглядев двор, где несколько рабочих в оранжевых спецодеждах собирали мусор, повылезавший из - под снега, во вместительные пластиковые мешки, он одним движением взял аккуратно сложенную на спинке стула одежду и присел обратно на край кровати, сдвинув в сторону теплое пуховое одеяло. Поочередно засунув ноги в штанины тренировочных шорт и надев свободную футболку, он прошел в зал, чтобы сделать несколько гимнастических упражнений на спортивном коврике и как следует размяться на беговой дорожке. Солнечные лучи, проникавшие в комнату сквозь прозрачные занавески вкупе с йогой действовали на его старческие перепады настроения крайне благоприятно. Он снова начинал чувствовать себя молодым и полным сил. После зарядки он по обыкновению проходил в ванную комнату, чтобы принять душ и привести в порядок свою пышную белоснежную бороду. В таком виде он был похож на американского Санту. На подтянутого, статного, моложавого Санту. И чтобы поддерживать свой аккуратный имидж, ему приходилось уделять своей роскошной бороде приличное количество собственного времени ежедневно. Причесавшись и слегка сбрызнувшись духами, он обычно выходил к завтраку, который уже ждал его на столе. Горячая овсянка на воде с горстью фруктов и натуральный йогурт. Лев Карлович предпочитал сбалансированное питание, которое влияло бы на его организм максимально благоприятно. Именно поэтому к режиму питания и распорядку дня он был особенно придирчив. Таисия Васильевна привыкла к "чудачествам" мужа еще сорок лет тому назад, поэтому никогда не опаздывала с приготовлениями для педантичного Льва Карловича. Во всеоружии она была уже буквально через неделю после свадьбы, когда он расписал ей по пунктам каждую минуту своего будничного ритуала. И на отдельном листке - выходного дня. Аккуратно намекнув, что именно по таким правилам должна существовать его семья, он услышал недопонимание в голосе молодой жены, которое тут же было резко отрублено:
- Таечка, у кого - то мужья пьют, у кого - то гуляют, а я всего лишь прошу тебя помочь мне соблюдать режим. Я ни в коем случае не заставляю тебя жить моей жизнью. Но если я привык завтракать полезной овсянкой без молока и сахара, то будь добра не готовить мне вредную яичницу с сыром и помидорами.
Таисия Васильевна подумала с полминуты и покорно кивнула. Муж был прав. У любого человека есть недостатки. И пусть лучше он любит склизкую кашу на завтрак, чем ежевечерние сорок градусов, как спившийся Петюня из двенадцатой квартиры.
Лев Карлович обладал еще одной сложной чертой характера: он бесконечно ценил и уважал собственное время. Будучи достаточно щепетильным и пунктуальным человеком, он каждые десять минут поглядывал на часы, дабы сверить время и расстановку планов на будущее. Для таких целей жена подарила ему часы с золотой крышкой и гравировкой на корпусе "Дорогому Левушке от Таисии в день годовщины свадьбы". Но, снова не угадала. Лев Карлович не оценил подарок по заслугам и отправил его пылиться на полку, как неоправданно дорогую и хрупкую вещь. Туда, где уже под стеклом хранились первое издание "Мастера и Маргариты", изумрудные сережки его прабабки и карманное зеркало в золотой оправе, треснувшее ровно в центре. Сам же он продолжал носить часы, доставшиеся ему от отца - фронтовика. Вопреки расхожему мнению, они не были для него памятью или реликвией. Это были просто надежные и крепкие часы с крупным циферблатом. В любых мелочах Лев Карлович ценил в первую очередь не внешний лоск, а внутренние характеристики. А еще, он был математиком. Возможно, одним из лучших в своем деле. И это было неудивительно для тех, кто знал его характер. Его путь отнюдь не был коротким и простым. В далекой юности у него появилась мечта. И он был рад, что добрался до того момента, когда она, наконец, сбылась. Сейчас, оглядываясь назад, он понимал, что был благодарен каждому удару и повороту судьбы, за которые раньше ненавидел себя. Но до стадии смирения он двигался с черепашьей скоростью по скользкой дорожке из смеси собственных пота с кровью. Начиная с простого учителя младших классов в 24 года, к своим 63 он добрался до заведующего кафедрой высшей математики одного из самых престижных вузов Санкт-Петербурга. Он был строгим и требовательным к своим доцентам, заместителям и аспирантам. Но более всего требователен он был к себе.
За все шестьдесят с небольшим лет жизни, он испытал всего лишь одно разочарование. Но оно принесло ему столько мучений, что спать спокойно по ночам он перестал в одиннадцать лет. Более полувека назад произошло событие, которое до сих пор мучило его каждый день. Пятьдесят два года он посвятил самокопанию и изучению ситуации с различных сторон. Болезненные и изнурительные угрызения совести заставили его волосы приобрести благородный седой оттенок на добрый десяток лет раньше сверстников. Он жил и страдал. Жил и корил себя. Жил с невыносимым бременем вины. Ровно пятьдесят два года.
- Таисия Васильевна, налей-ка мне кофейку, пока я буду одеваться, - попросил он, чтобы немного отвлечься.
Жену он любил по - настоящему. Спустя столько лет он мог с гордостью сказать, что она всю жизнь оставалась для него самой родной и желанной женщиной на свете. Полная противоположность своему мужу, она была улыбчивой и добродушной простушкой. Любимица своих студентов, она с легкостью могла предложить поставить по ее предмету зачет тому, кто первым сможет бросить зачетку на её стол так, чтобы она открылась в нужном месте. Или же поставить пятерки тем, кто не пропустил ни единой её лекции. Таковых бывало больше половины, потому что преподавала она с юмором и собственными дополнениями об элементах культуры каждой страны, где она сама побывала. В её распоряжении была кафедра этики и эстетики. Самая ненужная кафедра, по мнению Льва Карловича, в техническом ВУЗе. Многолетний спор по поводу важности каждого предмета тянулся в этой семье уже многие годы, с различной скоростью перетекая из одного русла в другое, не оставляя, тем не менее, ни победителей, ни побежденных.
Она не была затворницей, в отличие от своего нелюдимого мужа. Она много общалась, компенсируя людьми вокруг отсутствие детей. У неё было предостаточно подруг, чьи дети и внуки заменили ей родных так и не родившихся сыновей, о которых она всегда мечтала. Во всяком случае, так ей казалось. Она много времени проводила с ними и с радостью соглашалась посидеть с малышами, когда родителям необходимо было отлучиться. Лев Карлович же сторонился массового скопления народа, сторонился каждого, кто пытался расспросить его о чем - то помимо работы, он сторонился даже продавцов - консультантов в торговых центрах, полагаясь только на собственные мнение и опыт. Свободное время он предпочитал проводить дома в тишине, рядом со своей женой. Будучи еще просто Таечкой, она пыталась вытащить Лёву в компанию на речку, на шашлыки или в баню. Но, если предложения о бане вежливо откланялись, то на просьбу выбраться на речку всегда следовал резкий отказ с нотками грубости и запрет ей самой выбираться туда. Просьбы, слезы и уговоры не помогали. Полагаясь на собственную женскую интуицию, она списала всё на астрологию. Лев по гороскопу, соответственно, знак огня, она решила, что муж просто категорически плохо относится к воде и перестала предлагать посещать места, где фигурировала вода.