ЧАСТЬ ПОСЛЕДНЯЯ
ТОРЖЕСТВО
Прошло полгода с того момента, когда погиб Геннадий Чаров. Много воды утекло с тех пор. Дело о наезде валялось в архиве и покрывалось пылью. Следователь Трифонов со своей командой успел раскрыть не одно преступление и старался не вспоминать о своем провале, хотя с точки зрения руководства преступление считалось раскрытым и все члены следственной бригады получили благодарность.
У Вероники жизнь изменилась в корне. На сороковой день после гибели Чарова ее вызвали в адвокатскую контору, где помимо адвоката присутствовало еще двое мужчин. Ей зачитали завещание Чарова и объяснили, что ее годовалый сын является владельцем половины акций крупной Российско-Французской компании «Русский Версаль» с уставным фондом в семьсот миллионов долларов и сейчас компания развернула огромное строительство зон отдыха с увеселительными заведениями как в городе, так и за его пределами. Когда ей назвали количество гектаров, занятых под строительство, у Вероники голова закружилась. До совершеннолетия сына она назначалась его опекуном и автоматически становилась вице-президентом компании «Русский Версаль». Бог мой! Что это для нее значило, она не понимала. Она ждала возвращения Геннадия и думала о свадьбе, но тот не прислал ей ни одной весточки. Как только позволили похоронить Андрея, она ушла от его родителей, забрав сына. Вернувшись в свою крохотную квартирку с ребенком на руках и с остатками денег, что ей оставил Чаров, она ломала голову, как и на что ей жить дальше. И вот этот вызов к адвокату. Огромный кабинет, напоминающий царские покои с мраморными колоннами и расписным потолком, наборный паркет, гобелены на стенах… Вряд ли этот дворец принадлежал адвокату. Скорее всего, он был так же, как и она, из числа приглашенных.
Когда голодного приводят в ресторан, пока не принесут закуски, он начинает есть хлеб, посыпав его солью. Ее первый вопрос вырвался, как крик души.
— А я могу получить свою долю в долларах или даже в рублях?
Мужчины улыбнулись. Сытые, довольные, одеты с иголочки. Один костюм дороже ее квартиры.
— Успокойтесь, Вероника. Деньги не лежат под замком, а работают, циркулируют. Мужчина лет пятидесяти с очень приятным знакомым лицом говорил с ней, как с ребенком в детском саду. — Вы опекун, а не владелец. Средства, оставленные вашему сыну, работают на его будущее. Теперь поговорим о вас. Вы начинаете новую жизнь. Жить будете в четырехкомнатной квартире в центре города, в вашем распоряжении автомобиль с шофером и телохранитель. Того требует статус вице-президента. В офисе будете появляться раз в неделю или реже с единственной целью: подписать необходимые бумаги. В дела вам вникать не обязательно, для этого существуют специалисты. Шесть ваших заместителей. В средствах вы стеснены не будете. Помимо зарплаты в пять тысяч долларов, вы будете обеспечены всем необходимым, кухней займется повар, а ребенком воспитатели и учителя.
— Свобода в золотой клетке?
— Отнюдь! С главным режиссером одного из лучших театров проведены переговоры. Можно считать, что вы зачислены в труппу и вас ждут интересные роли. Это то, что близко вашему сердцу, а не возня с бумажками в офисе. Но начать надо совсем с простых вещей. После смерти вашего мужа, вы вправе вернуть свою девичью фамилию, а точнее, девичью фамилию своей матери, и стать Вероникой Оболенской. В этом мы вам поможем, ничего незаконного здесь нет.
— А мой сын?
— Он останется пока Курносовым Михаилом Андреевичем. Согласно свидетельству о рождении. Но ненадолго. Ему придется еще не раз менять свое имя.
— Как вас зовут?
— Герман Васильевич Камышев.
— Теперь вспомнила. Видела вас по телевизору. Вы занимаете в мэрии какой-то пост.
— Руковожу международным отделом и связью мэрии со средствами массовой информации. Господин Барзай Никита Михайлович заведует культурными связями, — он кивнул на высокого статного мужчину, стоящего возле окна. — Ну и, наконец, представляю вашего адвоката Бачкало Илью Харитоновича, который зачитывал вам завещание.
— Здесь не хватает еще одного человека. Я бы хотела видеть Чарова Геннадия Устиновича.
— Это невозможно. Он погиб и с почестями похоронен. Вскоре вы встретитесь с господином Гийомом Пуартье — своим партнером по бизнесу из Франции. «Русский Версаль» совместное предприятие и вторая половина акций принадлежит семейному клану Пу артье.
Ника скрипнула зубами.
— И с его женой меня тоже познакомят?
— Клана, как такового, нет. Господин Пуартье вдовец. Сейчас он очень занят. Помимо вашего общего предприятия, у господина Пуартье много дел и во Франции. На столе вино. Советую попробовать, виноград собран с его виноградников, а вино разлито на его заводах. Оно уникально, даже во Франции получило высокую оценку и котируется на международных выставках.
— Когда же я его увижу?
— Он пришлет вам официальное приглашение через фирму, и вы вместе с сыном поедете в Ниццу. Но повторяю, наберитесь терпения.
Ника ждала и терпела. Ей часто казалось, будто Геннадий ее использовал в своих целях и теперь она ему не нужна. Он всегда был и оставался для нее загадкой. Может, из-за этого она так привязалась к нему. Первый мужчина в ее жизни, которому удалось вить из нее веревки. Кот, гуляющий сам по себе, не признающий законов и правил. Он жил по своим законам, ведомым одному ему и никому более.
В театр Нику взяли без оговорок. И роль хорошую дали. Имя Вероники Оболенской печаталось на афишах крупными буквами. Всего хватало. И денег, и удовольствий, но она находилась под неусыпным наблюдением своих телохранителей и прислуги. Всегда на виду, — и на сцене, и дома. Общение с мужчинами ограничивалось светскими тусовками, где приходилось разыгрывать целомудрие и бесстрастность. Тяжеловатое положение для молодой женщины.
Так длилось полгода, пока наконец не пришло долгожданное приглашение из Франции от господина
Гийома Пуартье. Поездку можно было назвать командировкой, так как она ехала туда в роли вице-президента компании, и документы оформлялись фирмой. Но Нику меньше всего интересовали детали. Она знала одно: наконец-то долгожданная встреча состоится. Напряжение возрастало. Вдруг он ее отвергнет и примет как мифического партнера, который делает его дела в России? А она остается лишь матерью его ребенка, ради которого он старается. И здесь он не ошибся. Она будет пахать на него до конца жизни, потому что это и ее сын. Как бы ее женская гордость ни ущемлялась, она навсегда останется его рабыней, связанной кровными узами.
В середине сентября, в разгар бархатного сезона, самолет приземлился на юге Франции, где стояла изумительная погода. Геннадий встретил ее с цветами, она увидела его волшебные глаза, наполненные любовью и страстью. Все сомнения тут же улетучились. Ника бросилась ему на шею, и объятия длились, пока их не попросили освободить проход в паспортном контроле.
Вилла Ростопчиных походила на сказку. Такое она видела только в кино. Они наслаждались друг другом, а вечером ездили в Монте-Карло, то самое казино, где когда-то познакомились. На этот раз Ника могла позволить себе проиграть десять тысяч долларов. А потом они вернулись в Ниццу и зашли в тот же погребок, что и в первый свой вечер.
— Мы посвятили сегодняшний день поискам прошлого, — тихо промурлыкала она. — Может быть, ты мне что-нибудь скажешь о будущем?
— Конечно. Здесь в Ницце мы зарегистрируем наш брак в мэрии, так принято. А венчаться поедем в Питер. Я уже все продумал. Завтра посетим одного старика, постарайся ему понравиться. Его благословение много значит, я хочу, чтобы идея нашего брака исходила от него.
— А разница в возрасте его не смутит?
— Ему уже под девяносто. Он был женат трижды, но две жены умерли. Последней, с которой он живет и поныне, тридцать шесть, видно, ему надоело хоронить жен, хочет, чтобы кто-то, наконец, похоронил его.
— Крепкий дедушка.
— Да уж. Мечтает сплясать «Яблочко» на свадьбе нашего сына — Михаила Ростопчина.