Поступив в ЛЭТИ, я не порвал с музыкой.
В институтском джаз-оркестре играл первую скрипку, а главное — начал посещать семинар при Ленинградском отделении Союза композиторов. Здесь под руководством И. Я. Пустыльника и других профессиональных педагогов изучил полифонию, анализ формы, гармонию. Одним словом, сдал экстерном курс консерваторских дисциплин.
В институте царила этакая “дедовщина”. Она заключалась в беспрекословном и восторженном почитании старшекурсников, которые в наших глазах были настоящими корифеями. Наиболее нахальные из них могли при всей аудитории обратиться к профессору: “Послушайте, коллега!” или “В целом я согласен с вашими доводами!”.
Отношение старшекурсников к нам было в основном пренебрежительным. Их вечно озабоченные взгляды скользили над нашими головами. Труднее всех приходилось хорошеньким первокурсницам. Обед в институтской столовой становился для них тяжким испытанием.
Два амбала подсаживаются к столику, за которым сидит юное создание, и начинают обсуждать содержимое ее тарелки.
— Уверяю тебя, что эта мясная косточка мне знакома, — говорит первый.
— Не понял. В каком смысле знакома? — серьезно подхватывает второй.
— Я вчера ее обгладывал и хорошо запомнил. Особенно вон тот хрящик!
— Какой именно? Покажи.
— Да вон тот!
Палец “корифея” лезет в тарелку первокурсницы. Вспыхнувшие щеки, смятение и стремительный бег из столовой были наградой этим хохмачам. Нетронутая тарелка щей, естественно, становилась их добычей.
Кима Рыжова я впервые встретил на зачете по электрическим машинам. Встреча эта была, как теперь говорят, судьбоносной. Наше содружество продолжалось больше двадцати пяти лет…
В аудиторию, где проходит зачет, врывается рыжий, среднего роста, худощавый студент. Он с трудом управляется с кучей учебников, толстых тетрадей и свернутых в рулон чертежей. “Невооруженным глазом” видно, что в последний день зачетной сессии этому второкурснику надо “столкнуть” не один зачет.
— Я занимал очередь! — ошалело произносит студент и подсаживается к преподавательскому столу. Группа первокурсников почтительно помалкивает. В ответ на заданный вопрос он запузыривает такую тираду, которая повергает всю аудиторию, включая преподавателя, в явное замешательство:
— Кривая короткого замыкания асинхронного двигателя пересекает кривую холостого хода вышеозначенного двигателя в точке А вследствие того, что работа асинхронного двигателя в режиме короткого замыкания принципиально отличается от режима работы этого двигателя в режиме холостого хода. Особенно при форсаже.
Преподаватель подается всем корпусом вперед. Студент, заглотнув очередную порцию воздуха, продолжает:
— Эта точка А, где происходит пересечение указанных выше характеристик — короткого замыкания и холостого хода, указывает на многовариантность решения поставленной вами задачи и при оптимальном ее решении может принести ощутимую выгоду народному хозяйству нашей великой страны при эксплуатации двигателей этой серии.
— Вы так полагаете? — успевает вставить преподаватель.
— Разрешите закончить, — перебивает его студент. — Боюсь потерять главное!
Напряжение в аудитории достигает критической отметки. В воздухе явно пахнет “коротким замыканием”. Студент продолжает:
— Предложенное мной нестандартное решение задачи асимптотически приближает к нулю величину затрат электроэнергии при работе под нагрузкой этих видов асинхронных двигателей, столь широко используемых в нашей отечественной электропромышленности.
Приближается развязка. Аудитория замерла. Студент, как дошкольник, невинно моргает пушистыми рыжими ресницами. Экзаменатор потирает лоб и смотрит невидящим, отрешенным взглядом куда-то вдаль.
— Интересная мысль, — произносит он задумчиво. — Надо будет на досуге хорошенько обдумать ваш нестандартный ход рассуждений… Давайте вашу зачетку! Очень интересная мысль!.
Так талантливо скинуть зачет мог только настоящий корифей. Корифея звали Ким Иванович Рыжов.
“Весна в ЛЭТИ”
В 1952 году комитет комсомола ЛЭТИ, возглавляемый все тем же Борисом Фирсовым, поддержал идею пятерых литературно одаренных студентов — К. Рыжова, М. Гиндина, Г. Рябкина, М. Смарышева, И. Трегера и одного музыкально одаренного — А. Колкера. Мы задумали объединить в веселом студенческом спектакле все институтские самодеятельные коллективы: оркестр, балет, хор, певцов, артистов, спортсменов. Название будущего шедевра (в этом никто из авторов ни минуты не сомневался) — “Весна в ЛЭТИ”.