Потом обернулась в мою сторону. Глаза у неё были закрыты.
Где-то там за дверью всё ещё тусили одногруппники, но мне было как-то плевать.
Завтра я узнаю, что пьяный Антон пытался подкатить к Маше признаниями о том, что думает о ней голой, а она огрела его подушкой.
Но сейчас плевать.
Я осторожно обнял Кэт рукой, и почему-то… очень странно, но я почему-то ощутил себя крайне спокойно и хорошо, как будто большего в жизни и не надо…
***
Мне снилось, как мы с Кэт танцевали, а все наши одногруппники сидели на диване и рядом с ним, и смотрели.
Было так хорошо…
Пока я не отхватил от Кати леща.
– А, БЛЯ! – Вырвалось у меня, когда щека загорелась.
Я захлопал ресницами, пытаясь сообразить, что происходит.
Кэт была уже одета – настолько, насколько и всегда.
В своё короткое чёрное платье.
А я вот не одет… и я в одних лишь трусах и носках лежу на своей кровати, и у меня стояк…
(Бля)
А Кэт рядом сидит на коленках, и пристально смотрит на меня.
– У тебя не встал, – повторила она то, что сказала перед сном.
Интересный факт: последнее, что вы подумаете перед сном, будет первым, что вы вспомните при пробуждении.
Какого хуя это работает даже в случае с пьяными людьми?
– Я гей, – снова повторил я.
Такого унижения я попросту не выдержу.
– Ты сейчас серьёзно? – Кэт недоверчиво изогнула одну свою бровь.
– Угу, – кротко кивнул я.
Как мог, попытался скрыть одеялом свой стояк.
Как подрочить-то хочется…
Кэт вдруг засмеялась.
– А чего ж мы тогда пытались переспать?
– Ну… конспирация…
Брюнетка расхохоталась ещё сильнее, и это звоном пронеслось у меня в ушах.
Она легла рядом, с улыбкой глядя на меня, и прошептала:
– Ну всё. Хана тебе.
Мне и самому стало не по себе.
====== Глава шестая – Над пропастью во лжи ======
Знаете, что самое хуёвое в том, что ты соврал, будто ты гей? Дальше может произойти вообще что угодно.
Особенно если до тебя докопалась такая сучка как Кэт, которая не упустит возможности унизить тебя или проверить на пиздёж.
Мало того, что она всю дорогу, пока мы ехали в маршрутке, тыкала пальцем в разных парней и спрашивала, в моём ли он вкусе, так это была лишь закуска перед десертом.
Стоило нам зайти в аудиторию, как она громко захлопала в ладоши над головой, привлекая внимание группашей.
Когда все стали пялиться на нас, Кэт произнесла:
– Внимание, народ, у Воронцова для вас важное объявление.
Очень неловко, когда на тебя все вот так вот смотрят.
(Просто убейте меня, ну пожалуйста)
А, к чёрту! Переступив через остатки своей потоптанной после знакомства с Кэт гордости, я выдавил:
– Я гей.
– Кто ты? – Хохотнул Серёга.
– Гей, гей я… мужики мне нравятся, всё, доволен? Точно расслышал? А то я могу повторить, что я пидор!
Как меня взбесил этот гандон…
Особенно после его танца с Кэт.
Впрочем, не считая смешков со стороны Маши, похоже, думавшей, что это такой развод и новый способ унизить меня, все остальные молчали.
Никто попросту не знал, как на такое реагировать.
Пауза тянулась долгие и мучительные для меня секунды, пока Димас вдруг не сказал:
– Ну да, ты в принципе всегда похож был.
Вот уж тогда все эти дебилы залились смехом, давай ухахатываться, пока я, опустив глаза, сгорал со стыда.
Надеюсь, теперь-то Кэт довольна!
Да, довольна.
Удовлетворённо усмехнувшись – есть ощущение, что она кайфует от унижений меня больше, чем от секса, – брюнетка двинулась к своему ряду.
Стоявший рядом со мной Антон, у которого на лице красовалась отметина от вчерашнего «автографа» Маши, вдруг обратился ко мне:
– Ой, блять, нашёл тоже мне проблему, мужики ему нравятся! Вот я в школе год сох по однокласснице, а кому такой урод как я нужен-то, она меня отшила, когда я признался, потом за мной идут одноклассницы по дороге до дома и кричат: Антон, а ты чё один идёшь, ты чё, пидор, что ли?
(Неловкая пауза)
– Да уж, Антон, ты в своём репертуаре, – хмыкнул я в ответ.
Наверное, когда тебя даже девушки троллят – это совсем уже перебор, хотя, мне ли не понять, да?
Впрочем, думать об этом мне не хотелось, поэтому я просто зашагал к партам.
За последний, третий ряд, к Серёге мне садиться не хотелось, поэтому я просто сел с другой стороны от Кэт.
Она удивлённо уставилась на меня, но я не обратил на это внимания. Сижу вообще где хочу, тем более сама виновата, поссорила меня с единственным в группе другом, надеюсь, теперь кайфует.
Я молча вытащил тетрадку из наплечной сумки, ручку, и начал рисовать свастику – первое, что пришло в голову.
– Зачётные рисуночки, – заметила Кэт.
Я равнодушно пожал плечами.
Что, как стал пидором, так сразу захотелось вернуть меня в натуралы? Ха, поздно спохватилась, Лёша уже уехал от вас в голубом вагоне!
Чуть помолчав, словно думая, что сказать, Кэт заметила:
– Знаешь, а даже здорово, что ты геем оказался.
– Да?
– Ага, – кивнула она, – странно ты как-то ко мне подкатывал, несвойственно мужчинам. А так всё ясно.
Наш крайне жуткий и напряжённый диалог прервал сидевший где-то позади Димас, привлёкший моё внимание тем, что запустил в меня скомканную бумажку.
– Э, Воронцов! – Прошептал он.
Мы оба обернулись к нему, и он стал изображать, будто засовывает в рот член, и работает языком.
Я тут же отвернулся, обиженно закатив глаза, а Кэт усмехнулась.
– Да не обращай внимания на эти шуточки, – постаралась поддержать она меня, – я вот всегда хотела, чтобы у меня был друг-гей. Ну знаешь, мы бы с ним обсуждали, какие все мужики козлы.
Сидевшая через плечо за Кэт Маша не удержалась и спросила у меня шёпотом:
– А у вас с Лео правда что-то было?
Тут уж Кэт не удержалась и, прикрыв рот ладонями, начала валяться со смеху.
А я краснеть от позора.
Знаете, в унылых и дешёвых фильмах, когда нужно показать приём быстрой перемотки множества однообразных событий в жизни героя, они очень часто проносятся под весёлую музычку.
Я как филолог, естественно, обязан знать множество по-настоящему хороших историй, и потому подобный приём сильно презираю.
Но, кажется, в нашей истории всё зашло в тупик, и подошло время именно такого художественного приёма.
Просто представьте, как играет какая-нибудь проплаченная госдепом американская музычка, и под неё проносятся последующие дни моей тяжкой жизни.
То, как Кэт много времени начинает проводить со мной, рассказывая о каких-то своих проблемах, а я прячу скуку и боль за притворным интересом, она оказывается готова слушать вместе со мной музыку из одних наушников, показывает мне фотографии мужчин-моделей с оголённым торсом, а я объясняю, что не люблю таких качков.
А Димас день за днём изображает еблю мужиков – в мимике и жестах ему не откажешь – и иногда мне даже приходится стирать с доски надпись «ВОРОНЦОВ ПИДОР».
А в какой-то день Кэт даже зовёт меня к себе в гости.
(Ох, ладно, всё и без того слишком уж плохо в моей жизни, так что выключите эту музыку)
Мы с Катей находились у неё в комнате – лежали на кровати истинно по-женски, на животах, задрав ножки вверх, и пялились в её ноут, где она показывала мне всякие тупые американские клипы.
Иногда у меня создавалось впечатление, будто она меня испытывает.
Ну, типа, чтобы я признался, что я на самом деле никакой не гей, и что просто облажался.
– Ну а это нравится? – С надеждой спросила она про очередной клип.
– Да нет, да то, что меня тянет к мужчинам, не значит, что мне сразу будут нравиться глупые клипы, никто не отменял чувства вкуса! – Возмутился я, – ты же не должна любить маникюр чисто из-за того, что ты девушка?
– О, а давай тебе маникюр сделаем?
– Да нет, блин!
Как любили говорить совковые люди: всё как об стену горох…