Давай, давай, Машуль, меня уже ничем не удивишь.
Рыжеволосая бюджетница принялась объяснять:
– Всю перемену доставал меня, что, мол, углядел в твоих действиях намёк на то, что ты жаждешь бросить Диму и уйти к нему, но не можешь решиться.
– Что?!
Я не удержалась и рассмеялась.
А впрочем, пусть себе сходят с ума, хуже этот день просто не может стать.
(Заглядывая вперёд – ОХ, КАК ЖЕ Я ОШИБАЛАСЬ!)
– Вот, вот, – с улыбкой закивала Маша, – всё расспрашивал меня, чем, по моему мнению, Дима лучше него. Я сказала, что хотя бы тем, что не задаёт подобных вопросов.
Только мы начали себе нормально ухахатываться с происходящего, как в наше легко заметное и ненадёжное убежище проник и сам подскочивший Лёша… почему-то одетый в спортивную белую футболку, и от него сильно воняло потом…
Фу, какая мерзость.
При всём моём хорошем к нему отношении, я не удержалась и поморщилась.
Маша же отбросила все нормы этикета, и просто замахав ладонью перед лицом, отошла на несколько шагов от него.
Наш же мистер уникум завёл свою привычную телегу «ЭТО ПЕРЕДАЧА АЛЬТЕРНАТИВНО-ОДАРЁННЫЕ»:
– Кэт, я провёл анализы и пришёл к определённым логическим выводам.
– А лучше бы ты вместо этого принял душ, – не удержалась я, – извини.
– Ты ведь до сих пор держишь Димаса рядом с собой из-за своих животных инстинктов, да?
Я удивлённо изогнула бровь, глядя на парня.
Так, так, это что-то новенькое. Такого номера в нашем Шапито ещё не было, внимательно наблюдаю.
– Не волнуйся, я работаю над этой проблемой. Только что совершил аж пять подтягиваний… а скоро смогу это сделать и без помощи Серёги! (Ну всё, я уже твоя) Так что, хочешь намазать мне спину специальным кремом?
И ведь хватило тупости, реально протянул мне крем.
– Спасибо, воздержусь, – фыркнула я, медленно отступая назад.
Ох, Лёша, как же ты не вовремя со своими отклонениями в интеллектуальном развитии…
Парень загородил мне проход, возмущённо фыркнув:
– Да ладно тебе, Кэт, это всё из-за бицухи, ты только что признала, да? Вот посмотрим как ты запоёшь недельки через три, когда у меня всё это куда больше проявится!
(Дружочек, ты окончательно перегрелся на солнце… а может, ты просто и сам щас под своей маркой, которую так любезно Маше на днюшку предоставлял?)
И тут меня осенило.
Уж ничего с собой не могу поделать, захотелось поприкалываться.
– А знаешь, зачем три недели ждать? – Возмутилась я, шагнув к опешившему парню, – секса-то сейчас хочется!
– Издеваешься, да? – Поморщился он.
– Да нет, что ты, милый. Мы же, женщины, грубую силу любим. Победи Диму на занятиях по борьбе – я вся твоя.
Ох, надо было видеть, как Лёша выпучил свои глаза при этих словах.
(С трудом удержала себя, чтобы не заржать, заметив усмешку на лице стоявшей за Лёшиной спиной Маши)
Скрестив руки на груди, я фыркнула:
– Ну чё, зассал, да?
– Да вот ещё! Ладно, идёт.
Когда он развернулся, и весь дёргаясь, стремительно обошёл Машу и двинулся к лестнице, подруга с улыбкой спросила у меня:
– И вот не жалко жизнь парню гробить?
– Ну они же оба хотят жаркого секса, – пожала я плечами, – будет им жаркий секс.
В чём этим ребятам не откажешь – так это в смелости.
И ведь оба пришли на занятия по борьбе после пар, даже Лёша, зная, что выступает против такого верзилы.
(Теперь вовсе неудивительно, что женщины проживают дольше мужчин)
Усевшись поудобнее на трибунах вместе с Машей, я, закинув ногу на ногу, и положив руки замочком на коленку, стала наблюдать за самой безумной порнухой в своей жизни – Дима с Лёшей, в одних трусах и майках, налетают друг на друга на матах, и с криками раз за разом летят вниз.
«Ой, да про этих двоих хоть фанфики пиши»
Впрочем, чуда не произошло, и раз за разом Лёше всё сильнее доставалось от моего парня – тот его и головой в живот сбивал, и в плечо, и просто наваливался весом…
Один раз он даже умудрился перебросить Лёшу через себя.
Когда всё это советско-немецкое противостояние закончилось, я, в первую очередь, подошла к лежавшему на спине Лёше.
Усевшись на коленках рядом с ним, я с коварной усмешкой поинтересовалась:
– Ну что, будешь, как и подобает настоящему воину, продолжать попытки, да?
Лёша с трудом, но всё-таки поднял вверх большой палец.
С издевательским видом кивнув, я прошептала:
– Даже не сомневалась в тебе.
Ещё и похлопала его по щеке ладонью, заслужил.
(Ладно, постебались и хватит)
Подойдя к своему парню, я напоила его из специально взятой бутылки с водой, и мы вместе уселись на трибунах.
– Знаешь, а мне даже понравилось, – заметил он, всё ещё тяжело дыша, – такое своеобразное соприкосновение двух начал, мужского и… мужского…
– Избавь меня от описания своего гачимучи, – отмахнулась я от него.
– Ну а чё, реально прикольно же было, вот вы бы с Машей попробовали.
– Хвати-ит, – пропела я, и изобразила рукой захлопывающийся рот, – всё, я поехала домой, а ты иди в душ.
Потянулась было, чтобы чмокнуть его в щёку, но в последний момент…
– Хотя нет, от тебя всё ещё сильно воняет, – сказав это, я изобразила самую милую улыбку, что только могла.
***
Когда же весь этот дурдом закончится…
С такими дикими мыслями я и доставала из шкафа оставленную нами про запас бутылочку вина, как вдруг в дверь позвонили.
Ну чё ему, ключи, что ли, впадлу достать?
На всякий случай выглянув через глазок – и как оказалось, не зря, – я вытаращила глаза, и инстинктивно села на корточки.
БЛЯ
Там его папаша!
А он что тут делает?!
Сука…
(Снова звонок)
Что делать, что делать?!
– Дим, ты там?! – Послышалось из-за двери, – я открываю, ладно?
ТАК У НЕГО И КЛЮЧИ ЕСТЬ?!
БЛЯ!
Не ведая, что творю, я сделала первое, что пришло в голову – доползла на корточках до гостиной, которая была рядышком, слева от прихожей.
По пути, сматерившись, вернулась всё также на корточках и с бешеной скоростью выхватила свои туфли из прихожей, после чего пулей залетела в гостиную и чуть не упала.
(Впервые я поняла, почему на уроках физкультуры нас столько заставляли тренировать гусиный шаг)
В дверь уже влезли ключи, когда я в панике стала оглядываться по сторонам, думая, куда бы спрятаться.
Вот странно – гостиная большая, тут вам и огромный диван, и беговая дорожка, и шкаф с кучей одежды – а спрятаться всё равно, блин, некуда!
Пришлось на цыпочках перебегать через всю гостиную, и вставать за тёмную занавеску.
Ну хоть так, хотя для этого мне и пришлось выпрямиться, вжаться в стену и перестать шевелиться.
Внутрь вошёл этот самый Герман, сука, Виссарионович.
Сердце стучало как молоток по гвоздям.
Несмотря на этот факт, я всё равно набралась смелости выглянуть в маленькую щель, чтобы этот урод, который и не урод, был в поле моего зрения.
Так всё же безопаснее.
Я прекрасно видела, с каким довольным выражением лица он взял в руку мою бутылку вина, которую я уже собиралась открыть.
СУКА, НЕ ТРОЖЬ БУТЫЛКУ! ОНА МОЯ!
Другой рукой набирая номер на телефоне, старый мудак с задумчивым видом произнёс:
– Да, ну ты где? Я тут у тебя, а тебя нет… да не надо так спешить, я и подожду… ну ладно, ладно, как знаешь…
Зато у меня появился нежеланный шанс узнать всё, что можно об истинных манерах этого псевдоэстета.
Прямо в обуви зайдя в гостиную, он сначала дошёл до середины комнаты, лишь после чего, сжимая в одной руке мою бутылку, плюхнулся своей жирной жопой на диван, стал стягивать с себя обувь, и лениво запустил одну туфлю прямо в мою сторону, не глядя.
Туфля прилетела мне прямо в живот, из-за чего я чуть не ойкнула от боли, но вовремя закрыла рот ладонью.
Зажала ещё сильнее, чем Дима мне тогда.
БЛЯ, ДА ЧТО ПРОИСХОДИТ-ТО, Я СПЛЮ, НАВЕРНОЕ…
Этот старый пидор и вторую туфлю запустил в мою сторону, она же треснула меня по лбу и отскочила.