– Воронцов, какого хуя там происходит?!
– Да не знаю я, не знаю! – Прокричал я в ответ.
Сердце у меня забилось как сумасшедшее.
А в зале уже вовсю аплодируют.
Нет, нет, так не может быть…
– Немедленно разберись!
Я и моргнуть не успел, как староста что есть силы толкнула меня, и я… В ОДНИХ ТРУСАХ И РУБАШКЕ… вылетел на сцену…
Из зала послышались смешки.
После они стали перерастать в дикий хохот.
Я с ненавистью глядел на Димаса… прекрасно видел его довольную ухмылку, и вытаращенные глаза, похоже, сгоравшей со стыда Кэт…
Из зала послышалось:
– ЭТО ЧЁ ЗА ГАЧИМУЧИ?
(Новая волна хохота)
Да плевать. Уже на всё плевать.
Сердце вполне себе было готово вырваться из груди.
– МАСТЕР ИЗ ПСИХУШКИ СБЕЖАЛ!
«Ну давай, тварь, попробуй пробить мне дыхалку»
Не думая ни о чём, я выхватил у Лео гитару, и, подскочив к Димасу, замахнулся, чтобы сбить его с ног.
Этот гандон успел нагнуться, и гитара пролетела над ним, чуть не задев вскрикнувшую Кэт.
А гитара врезалась в стену-декорацию, изображавшую обычный русский дом, и хрупкая постройка полетела прямо на нас.
Гитара треснула.
– Бля! – Только и успел выкрикнуть я, когда выставил ладони вверх, готовясь как Атлант держать небосвод… ну то есть большую картонную декорацию…
Кэт едва успела отскочить, а Димас бросился мне в ноги, как какой-то борец.
«Да не сейчас, Хабиб ты грёбаный!»
Мы оба свалились, и постройка упала прямо на нас.
– Бля! – Крикнул я от боли.
Казалось бы, могло ли быть что-нибудь хуже?
Но в этот момент на сцену залетел Сартр с ведром на голове, и стал не глядя стрелять из пистолета… в потолок…
Уж не знаю, каким образом, но он умудрился сбить одну из кулис-занавесок, и эта громадная штора полетела на нас.
(Я слышал лишь крики в зале, безумный хохот, визг)
– Кэт! Я тут, Кэт! – Додумался крикнуть я в тот момент, пытаясь добраться до своей девушки.
– Да пошёл ты! Пошли вы! Вы… долбанные мудаки! – Слышалось непонятно откуда.
***
Мне пришлось выискивать свои брюки, а когда я всё-таки нацепил их на себя, то в срочном порядке выискивать пришлось уже Кэт.
БЛЯ!
(Было как раз то, чего я и боялся – она стояла в компании Димаса)
Судя по их напряжённым лицам, они выясняли отношения.
Я прекрасно понимал, что моя жизнь уже закончена.
Я облажался.
Но всё равно подошёл к ним, как вдруг…
(Нам всем пришлось обернуться)
Аплодисменты приближающегося к нам человека оказались выглядевшим жутко довольным Германом Виссарионовичем.
Он остановился в двух шагах от нас в компании Сартра, выглядевшего жутко напряжённым и обиженным… а ещё с фингалом под глазом…
Националист же старший пропел:
– Ну насмешили меня, ребятки, порадовали. Я уж в какой-то момент, признаюсь, испугался, что у вас и впрямь что-то дельное получится.
– Пап, – попытался выступить Димас.
– Закрой пасть.
Это прозвучало так сухо, так жёстко, и так… действенно…
Я впервые в жизни вижу, чтобы чьи-то слова возымели столь сильный эффект на Димаса.
Он и впрямь заткнулся.
Истинный Воланд нашей истории продолжал:
– Это будет тебе уроком. Никогда-никогда не смей иди против отца. А иначе…
Дальше он уже весело промурлыкал.
– Я тебя породил, я тебя и убью.
– О, Тарас Бульба! – Узнал таки Сартр, широко улыбнувшись.
Но словив косой взгляд Германа Виссарионовича, тут же приуныл.
Неловко, напряжённо, паршиво – всё это в сегодняшней программе.
Кэт устало спросила:
– Да зачем вам наш университет? Мы ведь всё равно не отступим!
– А ты вообще заткнись, овца, – сверкнул глазами этот злобный мужичок, – мне очень не нравится, что я так часто слышу о тебе. Гляди, как бы не поплыла глубоко на дно…
Нет, я мог со многим смириться – с поражением дерзкой одногруппнице, с попаданием во френдзону, с проигрышем в поэтическом турнире… но не с тем, что мою девушку оскорбляет какой-то надутый индюк…
Выступив вперёд, я бросил:
– Не разговаривайте с ней так.
А потом по моему лицу стекала чужая слюна.
«Что ж, весомо… унизительно…»
Герман Виссарионович вынес вердикт, обращаясь к своему сыну и Кэт:
– Всё кончено, вы проиграли. Завтра мы прикроем вашу эту шарашкину контору.
Поправив галстук на шее, он издевательски добавил:
– У вашего факультета и без моей помощи косяков набралось. То у вас тут вирусное видео с аватаром на сцене, то ломающиеся лифты, то магистрант пропал… мне даже делать ничего не нужно…
Герман Виссарионович расхохотался Кэт прямо в лицо… выглядевшее сейчас напряжённым…
Показывая зевком, как ему наскучил весь этот диалог, бизнесмен закончил:
– Ладно, посмешили меня, клоуны, пора и меру знать. До завтра.
Когда он развернулся и зашагал в другую сторону с едва поспевающим за ним Сартром, Кэт с обидой в глазах показала средний палец ему в спину.
Мы с ней встретились взглядами.
И как теперь быть дальше? Кто вообще в таком виноват?
Я – что облажался?
Или она – что ответила на поцелуй Димаса?
(Неужели это конец всего?)
Мы проиграли.
Решив даже ничего не говорить, Кэт просто молча зашагала к лестнице.
Я готов был взорваться от обиды, глядя ей вслед.
Понимая, что должен догонять её, если не хочу потерять окончательно… но в то же время не могу…
Со шваброй в руке я стоял на сцене в опустевшем Дворце Культуры.
Даже под конец существования университета Владимирович умудрился меня запрячь.
Тут по-прежнему валялись картонные декорации и громадные кулисы.
Почему всё это… за что всё это…
Мы проиграли.
Я проиграл.
Тут телефон завибрировал от оповещения, что пришло сообщение.
(На мгновение подавленный я представил, что это Кэт пишет, чтобы извиниться за тот нелепый поцелуй, предлагает всё забыть, и уехать от всех куда-нибудь далеко-далеко, хоть в Сибирь, будем там жить подобно Раскольникову с Сонечкой Мармеладовой...)
Но там было сообщение от Лео:
«С тебя новая гитара!!!»
Я не выдержал, и из меня вырвался вопль:
– БЛЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯ!!!
====== Глава двадцать первая – Плейбой нашего племени ======
«…учись, не дури и не повесничай, а больше всего угождай учителям и начальникам.
Коли будешь угождать начальникам, то, хоть и в науке не успеешь, и таланту Бог не дал, всё пойдёшь в ход и всех опередишь. С товарищами не водись… водись с теми, кто побогаче, чтобы при случае могли быть тебе полезными. Не угощай и не потчевай никого. Береги и копи копейку. Всё сделаешь, всё прошибёшь на свете копейкой»
(с) Николай Гоголь, «Мёртвые души»
С тех самых пор, как в моей жизни нежданно-негаданно появилась Кэт, началась не просто чёрная, а чернейшая полоса.
Одна неудача за другой, одно поражение за другим.
А может быть, жизнь и есть бесконечная череда поражений?
Вдруг какой-то там детерминизм Вселенной существует, и мне сразу же нарекли – тебе проигрывать.
Вписали меня в неудачники, вот мне теперь так и не везёт.
(Или, может, это карма за то, что до этого всё довольно хорошо было?)
Я усиленно думал об этом в тот поздний вечер, сидя дома в полном одиночестве.
Именно сидя, поскольку, как ни пытался, уснуть так и не смог – вместо этого развалился в кресле перед окном, включил на компьютере зачаровывающие мелодии, написанные специально для фэнтези-романов, и курил одну сигарету за другой… с перерывами, конечно, но курил.
Бывают такие моменты, когда хочется просто уйти ото всех, взять сигарету, да и потонуть в собственных размышлениях.
В какой-то момент я даже начал было представлять, что рядом сидит Кэт и разговаривает со мной.
Дурка это или не дурка, а только гении в интересных историях тоже злоупотребляют подобным, вспомнить того же Шерлока Холмса и его пресловутые «Чертоги разума».