(Я вдруг почувствовал себя сыном Жюля Верна, который на протяжении нескольких лет выдавал свои рукописи за творения отца, чтобы заработать – меня всегда забавлял его поступок)
Всего один раз в жизни мне довелось побывать в этой комнате, и потом я долго спрашивал себя: а была ли комната? Реальна ли она?
Но в тот момент от размышлений меня спасла Кэт своим вопросом:
– Лёш, ты чего завис?
– Да-а… так…
Я не знал ответа.
Когда наступило утро, написано было очень много.
Я и сам не ожидал от себя подобного.
Это будто были даже не мои мысли, не наши с Кэт, Машей и старостой усилия, просто комната подсуживала нам.
Так что гордиться этим я не могу.
Когда пришло время выходить и защищать университет от «Бога из машины», мне оставалась ещё страница.
Кэт хотела было отправить Сашу, чтобы она возглавила наш отряд камикадзе во дворе, но та заявила, что Машу послушают больше.
– Э-э-э…, – занервничала сразу же рыжеволосая девушка.
Но Кэт и не думала отступать, когда сделано столь много.
В неё, похоже, вселилась та же уверенность, что и в меня.
Поднявшись и встав диаметрально противоположно Маше, она взяла подругу за плечи и затрясла их.
Уверенно заглянула в глаза подруге, и сказала:
– Послушай, Маш, всё у тебя точно получится. Я в тебя всегда верила.
Вспомни, как ты выступала на дебатах с Димой!
– Да, но я облажалась! – Растерянно заметила Маша.
– Ну так иди и снова облажайся… но одержи победу. Понимаешь?
– Нет…
– Неважно, просто иди!
Как ни странно, эта хуйня сработала, и Маша действительно набралась уверенности.
А я не отвлекался и продолжал писать.
И, наконец, всё было готово.
– Всё, идём! – Скомандовала Кэт.
Сашка сразу взяла ключи и пошла впереди всех.
– Щас, погодите, ещё один момент, – бросила через плечо староста.
Вышла за дверь и…
Мы услышали, как ключ поворачивается в замке.
Э-э-э…
Мы с Кэт тут же бросились к двери, и задёргали её.
– Слышь, ты чё творишь?! – Крикнула брюнетка, хлопая ладонью по двери, – открывай давай!
– Извините, ребятушки, – послышался из-за двери ехидный голос старосты, – мы с Димасиком договорились, что сегодня улетаем в Лондон. Универ ведь всё равно снесут, сами понимаете, эта глупость не поможет.
– Да открой ты, сучка! – Не унималась Кэт.
Девушка упёрлась спиной на дверь и стала колотить по ней туфлёй.
Эффекта это не возымело.
Я вдруг кое-что вспомнил… и все надежды совсем рухнули…
– Кэт, – тихонько позвал я девушку, – она забрала рукопись.
– Ах ты сучка! Рукопись отдай!
– Чувствуете? – Раздалось из-за двери, – она прямо сейчас горит!
Мы действительно унюхали запах гари.
Кэт зажмурилась от отчаяния.
Всё это было зря…
– Вы не переживайте, ребят, ту часть, где вы, пока не снесут. Главное, посидите тут немного и подумайте над своим поведением, пока они бросают жребий. Чао, неудачники!
Чуть погодя, Саша добавила:
– Ах да, Кэт… Дима-то всё-таки меня выбрал.
Довольно усмехнувшись, она зашагала прочь от двери.
Я готов был взорваться.
– Бля, – вырвалось из моих уст.
***
Несколько бульдозеров в боевой готовности стояли перед универом.
В центре, между бульдозерами, выстроились казавшиеся на их фоне такими маленькими представители всей этой шкоды – Герман Виссарионович и по сторонам от него Сартр уже в деловом костюме и Димас.
Напротив них, на обороне универа находилась «фантастическая четвёрка» – Серёга, Антон, Лео с гитарой, и посередине возглавлявшая их Маша с самым героическим видом – жалкие остатки той непобедимой команды реакционеров, что готовились в универе ночью.
Серёга всё ещё зевал спросонья.
– Это что ещё за сборище уродов? – Лениво спросил Герман Виссарионович, вызвав смешки своих подручных.
Маша решила гордо это проигнорировать.
«Скоро они плакать будут!»
Лео заиграл на гитаре, и запел, как мог:
– СВОБОДУ УНИВЕРУ, СВОБОДУ! ВЛАСТЬ – НАРОДУ-У-У!
– Лео, Господи, да заткнись ты! – Вскоре не выдержала Маша.
Кажется, это было самое постыдное революционное движение в истории человечества.
Отец Димаса, уже, похоже, начавший уставать от всего этого цирка, обратился к сыну:
– Даю две минуты; скажи своим дружкам, чтобы расходились по домам, иначе прямо их давить будем.
– Бульдозеры сломаются! – Бойко выкрикнула Маша.
И сама же в шоке выпучила глаза от собственной смелости.
Кажется, это был первый раз, когда она пошла против системы.
Даже Димас удивлённо изогнул бровь.
– Ой, блять, точно не доживу до завтра, и даже девственности так и не лишился, – угрюмо буркнул Антон.
Серёга ждал этой возможности до самого конца, и тут же перебил Антона, и заговорил:
– Ой, блять, Антон, тоже мне нашёл проблему, вот меня вчера в гей-клубе в жопу вшестером ебали, и ничего, терпел, вот и ты потерпи, когда переезжать будут.
Молчание раз…
Молчание два…
Тут Машу с Лео прорвало на хохот от такой выходки.
«Не зря тянул до последнего», довольно подумал Серёга, ещё полгода назад придумавший эту шутку.
Димас прокашлялся и заявил:
– Ну всё, ребят, посмеялись и хватит, расходимся, а то людям работать надо.
В этот момент на горизонте появился преспокойно двигающийся в сторону универа прогульщик Кузьмин.
«Вот это поворот»
Парень непонимающе уставился на всю эту сцену, и пробормотал:
– А что-о-о… экзамена не будет сегодня?
– Будет! Будет! – Громко объявила Маша, – Кузьмин, ты вовремя! У нас тут сразу практика, за зачёт надо полежать перед бульдозером! Все – вперёд!
С этими словами, на глазах у не перестающих офигевать от действий скромной одногруппницы друзей, Маша выбежала вперёд и легла прямо перед одним из бульдозеров по горизонтали, чтобы занять всю площадь.
У Кузьмина уже случился когнитивный диссонанс.
– Маш, ну… умирать в мои планы вообще-то не входило…, – заметил Серёга.
– Да не умрёшь ты, ссыкло! – Выкрикнула она, – это уголовно-наказуемо, простые рабочие на такое не пойдут, у них как и у вас яйца маленькие!
– Нормальные у меня яйца… просто никто не знает…, – тихо заметил Антон, и лишь стоявший рядом Лео его услышал.
Удивительно, но ребята последовали примеру Маши.
Серёга как самый длинный из всех лёг под второй бульдозер, а место перед третьим заняли голова к голове низкие Лео с Антоном.
Димас выдыхал так сильно, что был похож на паровоз.
– А зачёт точно поставят? – Решил уточнить Кузьмин.
– Да ложись ты уже! – Выкрикнула Маша.
В этот момент из самого универа выбежала Саша и подошла к Димасу, по пути бросив:
– Совсем поехавшие, что ли?
– Саша… ах ты сучка, всё-таки, – парировала Маша, глядя, как староста прижалась к бывшему парню её подруги.
Димас заступился за блондинку:
– Да всё она правильно делает! Вы тоже вставайте, идите, ищите работу, тут вам не митинг за Россию будущего!
Герман Виссарионович, которому всё это шапито порядком надоело, махнул рукой в сторону универа, давая понять, чтобы бульдозеры ехали.
Но ни один из них не двигался.
Рабочий из крайнего бульдозера выпрыгнул из машины и крикнул:
– Э, э, я в тюрьму из-за каких-то детей не сяду!
– Да это не дети, это тараканы! – Со злостью выплеснул Герман Виссарионович, – такие вообще размножаться не должны!
В следующее мгновенье стоявший всё это время с самым мрачным видом Сартр, видимо, воображавший себя военачальником в Троянской битве, схлопотал оплеуху, и, словно ребёнок, поморщился и крикнул «Ай!».
– Слышь, ты чё, статуя, что ли?! – Быканул на него Герман Виссарионович, – иди и разберись с этой шпаной!
Когда Сартр приблизился, Маша с криком «Всегда мечтала это сделать!», попыталась пнуть его по яйцам.