— Что удалось сделать детективу?
— Сначала ему удалось разыскать дом, где она когда-то выступала в довольно легкомысленном амплуа. По всей вероятности, детектив должен был выдать себя за клиента, чтобы иметь возможность собрать нужную информацию. Он, кажется, перенес это довольно спокойно, хотя мало похож на вас.
— Что он там узнал?— нетерпеливо спросил я.— Может быть, на этот раз вы действительно меня удивите?
— Ну, вряд ли это будет для вас большим сюрпризом. Узнал, что Белинда — наркоманка, что у нее был припадок истерии и что она пыталась покончить жизнь самоубийством. После этого ее удалось отправить на юг.
— Еще что-нибудь?
— Остается только сказать, что детектив продолжает работать над этим делом и что мистер Томас глубоко верит в него. Мистер Томас придерживается мнения, что эта Вирджиния Лассер является членом организации, которая занимается торговлей девушками. Скрываются они под вывеской «Гневных амазонок», и мистер Томас предполагает, что не только его дочь попала в эту ловушку.
— Предположения мистера Томаса основаны на чем-то реальном?
— Его убедили в этом какие-то сообщения детектива. Одна из девушек, с которой он разговаривал в увеселительном заведении, сама когда-то была членом «Гневных амазонок».
— Что ж, известия неплохие,— похвалил я свою секретаршу, послал ей поцелуй по телефону и повесил трубку.
После этого я позвонил врачу. Эрнест Бевлин с самого моего рождения пытался поддерживать мои плоть и дух в более или менее сносном состоянии. Это был старый друг моего отца.
— Хелло, Рэндолл, мой мальчик! - приветствовал он меня таким тоном, словно хотел спросить: «Ну, что ты там еще натворил?»
— У меня к вам всего один вопрос, доктор Бевлин,— сказал я поспешно.— Моя пациентка оказалась втянутой в историю с самоубийством, и я хотел бы получить у вас консультацию по вопросам, которые мне не совсем ясны.
— Понятно, мой мальчик.
— В данном случае смерть наступила от чрезмерной дозы снотворного. У женщины имелся рецепт на это снотворное. Сколько таблеток нужно было принять, чтобы доза оказалась смертельной?
— Сколько весила женщина?
— Сто фунтов наверняка.
— Ну, если она приняла таблетки сразу, хватит и четырнадцати гранов. Если она принимала их с алкоголем, то будет достаточно и меньшей дозы — в зависимости от того, сколько она выпила алкоголя.
— Вы считаете возможным заставить ее проглотить такое количество таблеток? Я имею в виду человека, которому она доверяла... Могли ей, например, сказать, что это совсем другое лекарство?
Некоторое время доктор молчал.
— На свете не существует лекарств, которые следует принимать такими дозами... Значит, вы сами не верите в самоубийство, мой мальчик, и считаете, что было совершено убийство?
— Вы угадали, доктор.
— Я уже подумал о том, как это можно было осуществить. Если ей давать в течение нескольких часов по несколько таблеток, то она, находясь в сознании, стала бы совершенно безвольной. А в таком состоянии ничего не стоило заставить ее принять любую дозу. И любое лекарство.
— Спасибо, доктор,— сказал я.— Когда мне понадобится укол пенициллина, сразу же позвоню.
— Передайте привет своему батюшке и уверьте его в моем почтении.
12
Было уже половина девятого. Все телефонные разговоры я вел из комнаты Линды. Полицейские чиновники были еще внизу, когда я поднялся наверх. Но я им был больше не нужен. Ее уже увезли. И теперь в доме осталось три чиновника, которые допрашивали всех присутствующих. Либби вела себя как настоящая амазонка. Я остался в комнате, когда ее допрашивали, поскольку был ее адвокатом. Либби закончила давать показания, и все согласились с тем, что Дорис в припадке душевной депрессии, вызванной убийством супруга, приняла слишком большую дозу снотворного и отравилась. Все с этим согласились, кроме меня. А я держал рот на замке.
Либби ничего не сказала о том, что Дорис считала себя виновной в смерти супруга. Может быть, Линда ослышалась, а может быть, Либби не хотела вдаваться в подробности, потому что ей было тяжело. Но за ее молчанием могла скрываться и другая причина. Как бы то ни было, но она заявила, что ей неизвестно, почему Дорис в таком угнетенном состоянии. После этого полиция оставила ее в покое. Она отправилась наверх, чтобы подготовиться к общественному собранию, которое должно было состояться в половине первого на Юнион-сквер. Известие о собрании меня очень удивило, и я еще раз убедился, что очень мало знаю о деятельности амазонок. Может быть, все дело в том, что я был мужчиной. Внезапно поймал себя на мысли, что со мной обращаются как с какой-нибудь мебелью, с предметом, на который можно опереться, когда вдруг начинают дрожать колени.