— Это прекрасно!
— И поэтому я пришел к вам с просьбой отступиться...
Брови Вульфа поползли кверху.
— Попросить меня что сделать?
— Отступиться.
Баском сдвинулся на край стула и заговорил, став мрачным.
— Мистер Вульф, я говорю о деле Чапина. Я им занимаюсь уже четыре недели. Мне платят Прэтт, Кэбот. и доктор Бартон. Это не секрет, а если бы и был секрет, то после понедельника всем все станет ясно. Прэтт позвонил мне вчера вечером и сказал, что если я хочу заработать свои большие деньги на Поле Чапине, то надо сделать ход конем, потому что в игру собирается вступить Ниро Вульф. Вот каким образом я узнал о разосланных вами телеграммах.
Баском для большей убедительности положил кулак на стол и стал говорить еще более мрачно:
— Мистер Вульф, как вам известно, у адвокатов считается неэтичным переманивать клиентов друг у друга. За такие штуки дисквалифицируют; впрочем, ни один честный адвокат не пойдет на такое. Разве вы не считаете, что наша с вами профессия не менее достойна, чем профессия адвоката?
Баском дожидался ответа. Его глаза были прикованы к лицу Вульфа. Очевидно, он считал, что медленное углубление складок на щеках у Вульфа такое же естественное явление, как изменение конфигурации морского дна.
Вульф наконец заговорил:
— Вы имеете в виду, что я должен держаться в стороне от того, что вы называете «делом Чапина»? К сожалению, я вам должен отказать в вашей просьбе.
— Так вы не отступитесь?
— Нет, конечно.
— И вы считаете совершенно о’кей отбивать клиента другого детектива?
— Я не стану ни обсуждать своего поведения, ни оправдываться. Я просто заявляю, что отказываюсь выполнить вашу просьбу.
— Да, я так и думал.
Баском убрал кулак со стола и несколько расслабился.
— Мой брат уверял меня, что вы считаете себя джентльменом и попадетесь на эту приманку. Я ему ответил, что вы можете быть сколько угодно джентльменом, но простачком вас никак не назовешь.
— Боюсь, что ни тем, ни другим.
— Ну и прекрасно. Теперь, когда мы покончили с этим вопросом, может быть, поговорим о деле? Если вы займетесь делом Чапина, то нас это выведет из дела.
— Возможно, но не обязательно.
— Да нет, я всегда знаю, когда я проиграл, и умею с этим мириться. Да, я дальше не могу тянуть эту волынку. Я сказал, будто вот-вот должен закончить расследование. Так слушайте, на это нет никакой надежды. Я фактически сдался. Этот Чапин самая темная и хитрая личность, с какой мне когда-либо приходилось сталкиваться. Трое моих ребят следили за ним день и ночь, чтобы поймать на следующем преступлении, и вот пропал Хиббард, а мы даже не можем выяснить, что с ним случилось. Более того, моя троица не имеет понятия, где был Чапин во вторник вечером...
Вульф прервал его:
— Все это пустые разговоры, а у вас, как я понял, ко мне деловое предложение.
— Совершенно верно. Я намерен предложить вам сделку. За эти четыре недели мы собрали кучу данных, на что ухлопали массу денег. Вы сэкономите время, средства и энергию. Вы можете получить все наши материалы.
Баском с минуту поколебался, облизал губы и заключил:
— За тысячу долларов.
Вульф едва заметно покачал головой.
— За то, что вы мне предлагаете, я заплачу сто долларов... Прошу вас, помолчите, я не из тех, кто торгуется. И не посчитайте меня плохо воспитанным, если я вам напомню, что я очень занят. Благодарю за визит.
Вульф указал на книги, лежащие перед ним на столе, в одной из которых лежала закладка.
— Поль Чапин написал пять романов, вчера мне удалось раздобыть четыре, написанные первыми. Сейчас я их читаю. Я согласен, что это дело сложное и трудное. Возможно, хотя маловероятно, что я сумею разрешить его к полуночи.
Я сдержал улыбку. Вульф любил бравировать, это было хорошо для его репутации, это было одним из лучших его приемов.
Баском вытаращил глаза. Через минуту он отодвинул свой стул и поднялся, а сидящий рядом со мной детектив ахнул и встал.
Баском сказал:
— Я не стану задерживать вас больше. У каждого детектива свои методы расследования.
— Да. Так вы желаете получить сто долларов?
Поворачиваясь к выходу, Баском кивнул.
— Я ИХ возьму. Вы, по-видимому, привыкли швыряться деньгами. Вот приобрели романы Чапина... Черт побери, я возьму их...
И они двинулись за мной к выходу.
Глава 5
К обеденному времени в понедельник подготовка к встрече была закончена, и мы не спеша наслаждались обедом. Фриц всегда радовался, когда дела у нас в конторе шли на полную мощность, и особенно старался угодить своей стряпней.
В этот вечер я одобрительно подмигнул ему, когда увидел, как много в супе грибов, а когда попробовал подливку к салату — послал ему воздушный поцелуй. Фриц покраснел от удовольствия.
Как только обед закончился, Вульф поднялся в свою комнату, как это было предусмотрено его сценарным планом на данный вечер. Несколько минут мы с Фрицем совещались на кухне, потом я отправился наверх — переодеться. Я надел серый костюм в мелкую клетку — один из лучших когда-либо бывших у меня костюмов, светло-голубую рубашку и темно-синий галстук.
По пути вниз я зашел в комнату к Вульфу, бывшую на том же этаже, что и моя, чтобы задать ему вопрос. Он сидел у лампы в ковровом кресле с одним из романов Поля Чапина в руках. Я подождал, пока он не дочитал абзац и не отметил место карандашом.
Тогда я сказал:
— Если кто-нибудь из них захватит с собой какой-нибудь посторонний предмет, должен ли я его впустить?
Не поднимая глаз, Вульф кивнул. Я спустился вниз, в контору.
Первый посетитель прибыл рано.
Я предполагал, что почти до девяти часов никого не будет, но уже без двадцати девять я услышал, что Фриц спускается в холл и открывает входную дверь.
Затем повернулась дверная ручка конторы, и Фриц впустил первую жертву.
Этот субъект явно нуждался в бритье, да и брюки висели на нем мешком, а волосы были взъерошены. Его бледно-голубые глаза стремительно облетели помещение и приземлились на мне.
— Черт побери,— сказал он,— вы же не Ниро Вульф?
Я согласился с этим и назвал себя. Он не выказал желания пожать мне руку, но сказал:
— Я знаю, что пришел на встречу рано. Я Майкл Эйерс, работаю в городском отделе «Трибюн». Я заявил Огги Риду, что мне нужен свободный вечер, чтобы спасти себе жизнь. По дороге я кое-где остановился, чтобы пропустить пару стаканчиков, а потом мне пришло в голову, что я безнадежный дурак,— нет же никакого основания считать, что в этом доме не будет никакой выпивки. Я говорю не о пиве.
Я спросил его:
— Джин?
Он усмехнулся.
— Скотч. И не затрудняйтесь. Разбавлять не надо.
Я подошел к столику, который мы с Фрицем установили в нише комнаты, и налил ему.
Я подумал: ура Гарварду и веселым дням в колледже и т. д. Я также подумал, что, если этот Майкл Эйерс станет слишком шумным, он лее всех изведет. Но, с другой стороны, если я ему откажу в его просьбе, он здесь ни за что не останется. А выучив почти наизусть справку из банка, я знал, что он проработал в «Пост» четыре года, а в «Трибюн»— три, зарабатывая по девяносто долларов в неделю. Да и вообще у меня слабость к газетчикам. Я никогда не могу избавиться от чувства, что они знают такие вещи, о которых я не имею понятия.
Я налил ему вторую порцию, и он уселся, крепко держа стакан обеими руками и далеко вытянув ноги.
— Скажите,— заговорил он,— правда ли, что когда-то Ниро Вульф был евнухом в гареме в Каире и начал свою карьеру, выдавая рекомендации девушкам для рекламы зубной пасты «Пирамида»?
Я, как осел, с полминуты испытывал самое настоящее негодование, потом рассмеялся.