Бугаев фыркнул.
Розанов топнул маленькой ногой и прикрикнул:
— Не вынуждайте меня прибегать к мерам!.. Я стану щекотать вас сквозь решётку кончиком шпаги!
— Заговор «антимуз»? Я верю единственно в заговор восточных оккультистов!.. — с пафосом сказал Бугаев. — Чушь полная эти ваши «антимузы». Минцлова — эротоманка, и опасаться её стоит только в этом качестве!
— Ага. Всё понятно, — Розанов покачал головой. — Вы правы, Борис Николаевич. Счастливо вам оставаться. Пойдёмте, Коля… — он задумался на секунду и вскинул лицо с простодушной улыбкой: — Одного не пойму… Растолкуйте, Боря, как Минцлова и её личарды сняли вас с вершины башни?
Выражение превосходства стаяло с лица поэта. Бугаев схватился за голову.
— Зачем вы напомнили? Я погружал себя в транс для изгнания из памяти того ужаса!..
Боря отрывисто застонал, однако тотчас же приободрился и, как ни в чём не бывало, сказал:
— Убедили!
Он поднялся с кушетки и, отворив дверь, покинул узилище.
— Боря, вы находились в открытой камере? — поразился Розанов. — Вы… обманывали нас?
— Раздобыв ключ, отпер, поддавшись внезапному порыву, — сказал Бугаев. — Но вам же не пришло на ум проверить калитку? Пока все считали меня запертым, я был всё равно, что заперт.
Вольский скрежетнул зубами и, развернувшись, бросился к лестнице.
Розанов пропустил Борю и, оглянувшись в последний раз, мимоходом отметил выведенный на стене камеры кирпичным осколком контур гриба.
Хлопок двери вывел из обморока личарду. Поверженный и лишённый символа своей местечковой власти — ключа, он промычал что-то и попытался сесть, разгоняя по цементу зловонные волны.
За уголок Анна Рудольфовна выдернула из кармашка платочек и пустила трепыхаться по ветру: надувало в море. Вслед за платочком был извлечён карманный барометр, сработанный сумрачным германским гением. Как и час назад ненавистное хлябкое «Regen» оставалось без внимания стрелки. Металлический волос указывал на число «787» из безоблачной секции «Schön». Число хорошее, как ни посмотри, в том числе и с позиции нумерологии: так читай, а хочешь этак, всё едино. Погоды обещали быть хорошими.
На всякий пожарный теософка заглянула, боязливо и с отвращением, остерегаясь касаться даже перил, в Неву: на гранитном ребре футшточной колонны, врезанной в облицовку набережной, показались из воды несколько рисочек ниже ординара. Воды протекали флегматичные, незамутнённые примесями, а значит, верховья реки не взбаламучены дождём.
Эфирным маслом из заветного пузырёчка Минцлова окропила многофункциональный платок и втянула обеими ноздрями. Подняв портфель, распухший от изъятых сегодня рукописей, направилась к конспиративной квартире.
Как странно! Дверь не заперта. Внутри — никого. На видном месте коробка со спасательной амуницией. Дурак Водник прислал ещё один комплект? Отпустил в кредит? На него не похоже. Или это на примерку?
Вдруг из-за шкафа появились трое, и между двух смутно знакомых лиц — Бугаев.
Минцлова застыла, но скоро опомнилась и драматически воскликнула:
— Боря, как вы могли!
— Ну вот, я же говорил!.. «Эротоманка», — раздражённо воскликнул Боря, оборачиваясь на спутников.
— Это поза, не более чем поза, — зашептал Розанов. — Будьте покойны, сейчас выкинет фортель. — Он сказал громко: — Анна Рудольфовна, потрудитесь объяснить свои поступки!
— Вы прервали… Хоть знаете, чему помешали? Из-за вас Боринька провалил духовное упражнение: тринадцать дней одиночества и молчания. Ну, скажите, Боря, скажите им!
Лорнетка мерцала, вращаемая в пухлой руке.
— Полноте, Анна Рудольфовна, — замямлил Бугаев, — вы спутали: то упражнение я выполнял на даче и справился блестяще, смею надеяться. Может, кто-то иной из ваших духовных протеже…
— Боря, не позволяйте себя втягивать в спор, — шёпотом предостерёг Розанов.
— Боринька, вы же провалились, — выдохнула Минцлова, — к вам приехал приятель и… Загуляли на брудершафт. Тайное знание — побоку! Теософия — побоку! На лошади скакали по буеракам, в седле записывая «симфонии». Потом каялись и сами упрашивали помочь вам справиться с мирскими искусами. Дали мне карт-бланш. Для вас я обустроила тайный подвальный монастырь. Боря, да имейте же мужество признаться!.. — сорвалась она на визгливый крик.
Лорнетка перепархивала, отдыхала то на локотке, то на запястье, скакала оттуда на нос и зависала в пространстве, где шустрила крылышками. Мнилось, траектории лорнетки затвердевают невидимым веществом. В воздухе разливались электрические токи.