Мой Архонт тоже заметил, что глава культа кригеров не в духе и без приветствия расположился за тем же столом. А я плавно переместился ему за спину, чуть поодаль не нарушая личного пространства.
Оказывается, в комнате находился еще один Архонт. Тихий как призрак и невозмутимый как смерть – Артур Грэм. Его Приближенный отсутствовал (признаюсь, даже не помню, видел ли я его когда-либо).
Взгляд невольно пал на его ботинки. Они были припудрены таинственной мучнистой пылью. Даже я, входящий в десятку первых посвященных, теряюсь в догадках от чего она. Молотые кости? Последствие алхимических опытов? Сахарная пудра? Вопрос на миллион долларов, а то и больше.
Завернутый в строгий угольно-черный фрак Артур Грэм замер у камина. Сцепив за спиной коричневые пальцы, покрытые аспидно-черными пятнами, он разглядывал огромную на всю широкую стену картину. Непроизвольно и я сам поддался ее чарам. Так, на левой стороне триптиха меня заворожила пятнистая кошка с мышью в зубах.
Завсегдатаем меня нельзя было назвать, поэтому пялился на всех и вся, надеюсь, умело скрывал это.
Пока меня пленили аллегории, аллюзии и реминисценции средневекового шедевра, к нам потихоньку присоединялись остальные главы культов и их Приближенные.
Когда в комнату вошел самый противоречивый и аморальный Архонт Лигеметона, Фламинго тут же заметно напрягся, а Рагнар сжал свою бульдожью челюсть и звериные лапы в кулачищи.
– Что за внезапная сходка, Вортинтон? – занимая место напротив, поинтересовался Доминик Сантино.
Естественно он пришел один. Когда-то давно у него был Приближенный. Без понятия как тот проштрафился, но поговаривают, Сантино съел его сердце с фасолью и экстра-выдержанной текилой.
Если от Артура Грэма исходила аура жуткой мистики, то глава Картеля – самой опасной группировки в городе (а возможно и в мире) – по прозвищу Второй Капоне давил отвращением и нездоровым безумием. У него не было бровей и даже ресниц. Руки сплошь в татуировках протекающих даже вдоль лица, по гладкому черепу к затылку. Дерущиеся кайманы на бицепсах, перекрестные цепи вокруг шеи, на одном предплечье – оса с худым продолговатым брюшком и каплей яда, стекающей с острия иглы.
– Да, Годрик. Не терпится услышать причину, по которой меня оторвали от дел, – сказал Натаниэль Эмерсон, пожалуй, самый прагматичный и эрудированный сефирот. Аристократичная осанка, взгляд, который, безусловно, был у доктора Франкенштейна. Такой весь из себя важный.
Чего совсем не скажешь о его Приближенном: заметное и без подзорной трубы брюшко, оттопыренные, словно натянутые ветрами паруса, уши, пышные штанины брюк, винтажная шевелюра в стиле рокабилли, которой все блистали полвека назад. Эдуардо выглядел как снулая рыба. Уставший, побитый.
Не успел Вортинтон высказать Умнику и пары теплых слов в ответ, как в комнату проскользнул одноухий таксист в кожаной фуражке, с кожей цвета чернозема и железной щетиной. Бач был Приближенным, однако преспокойно занял место за столом. Последний раз глава культа нолов выходил из тени… никогда.
Шесть Архонтов уже заняли свои положенные кресла вокруг отполированного диска рассчитанного ровно на семь персон. Не хватало всего-навсего самой импульсивной и эксцентричной особы – главы культа симплигатов. Но ведь, как известно, даме положено по штату приходить всегда с опозданием. А в данном случае речь шла о Пиковой Даме.
– Простите-простите. Дела-дела. Все уже в сборе?
Синтия Мун ворвалась в комнату так же неожиданно, как и сердечный приступ для юной души. С ее баскетбольным ростом узорчатый пиджак из парчи смотрелся капельку аляповато, а вот прическа красила: волосы разделенные пробором с одной стороны черные, с другой – красные.
Цокая красными туфлями, она подошла к столу, освободила точно созданные для игры на пианино пальчики от перчаток и по очереди одарила абсолютно каждого из присутствующих разоружающей улыбкой. За ней точно тень, нависла Нэнси. Прическа в стиле «Солдат Джейн. Рваный топ, куртка косуха и массивные тяжелые ботинки делали ее мужеподобной. Клипсы в губах, крыле носа и ушах вызывали у меня раздражение глаз. Я так зациклился на кусочках металла, что не сразу осознал: Синтия Мун обращается лично ко мне.
– Эй, зеленоглазый, ты теперь вместо лысоватого карлика? – Голос лился мягким потоком, как топленый шоколад.
Меньше чем за минуту Пиковая Дама раздела меня взглядом. Я уловил ее запах, будто она сама целенаправленно послала его. От нее пахло флер-д’оранжем.