– У Депинпика на данный момент другие, важные дела, – пролил свет Мортимер. – И Джонатан любезно вызвался сопроводить меня. – Все тут же уставились на Джонни Версетти будто он – главный виновник торжества.
– Предлагаю уже начать, – спас меня Умник.
– Да, думаю, вам не терпится узнать, почему я вас собрал, – заговорил Годрик Вортинтон. – Сегодня утром мне в участок поступил звонок… и не один. Догадываетесь, к чему я веду?
– Пока не очень, Ворти.
– Суть пока не ясна, – добавил Мортимер, – но кто именно из присутствующих грешен, думаю, ни у кого не возникает сомнения.
Жалящие, словно медузы, взгляды нацелились на Второго Капоне. А тот лишь заносчиво ухмыльнулся, отбивая один ему ведомый дикий ритм пальцами, на костяшках которых наколоты черные скарабеи.
– Да, Доминик, я к тебе обращаюсь! – Жила на шее Годрика вздулась канатом.
Ветал вперился в него взглядом. Видели ли вы когда-нибудь глаза, так сильно налитые кровью, словно они вот-вот лопнут и сфонтанируют? Глаза, наполненные таким неизлечимым, нечестивым безумием, что в них больно и нестерпимо смотреть? Вот такие глаза были у сильнейшего в своем культе тауматурга.
Однако стоит отдать должное самому волевому и до сих пор непобедимому Годрику Вортинтону, который выдержал взгляд Второго Капоне и объявил во всеуслышание:
– Сегодня утром на школьном автобусе похитили семеро детей возрастом от 7 до 11 лет.
Я скривился так, точно щеку проткнули рыболовным крюком и потянули.
В комнате поднялась шумиха. Все были возмущены и ошарашены. Напускное величие как ветром сдуло, на миг Архонты превратились в портовых грузчиков.
– Дон, это правда, ты похитил детишек?
– Тебе что до них, Син, у твоих «бабочек» нет сосунков. И тем более они не ваша клиентура.
В ответ на колкость губы плотно сомкнулись – превратились в мелукю черточку. Слышать подобное, ей было отрадно до дрожи.
– Что твои намерения к детям такие же благие, как у изголодавшейся гиены к антилопе, это к провидице не ходи, – заметил Мортимер.
– Господа, давайте не будем делать поспешных выводов, – дипломатично проговорил Натаниэль Эмерсон. – У Сантино наверняка нашлась веская причина для столь вопиющей глупости.
– Я собрал всех не ради объяснений или обсуждений. Похищение детей – дело серьезное и громкое! Этим может заняться ФБР, а внутри их организации нет сефиротов. Поэтому…
– Когда припрутся федералы, мы их живо уберем, как ты и сказал среди них нет наших, они всего лишь пустые хоть и с пушками.
– Поэтому, – как ни в чем не бывало продолжил Фламинго, – чтобы не привлекать излишнее внимание и не поднимать шумиху надо уладить дело наискорейшим образом.
– Вортинтон, мы же сефироты, люди – это наш скот. Мы вольны делать что…
– Ты перешел черту, Сантино.
– Вортинтон, мы сами проводим ее.
– Мы строим империю, Сантино, – продолжил Вортинтон арктическим тоном, – более полувека пребывания и обживания в городе, не такой уж и большой срок, чтобы считать себя непрогибаемым под обстоятельствами. Имей в виду, если федералы начнут активно двигаться, отсидеться у себя в бункере не выйдет.
– Верно, численность пустых пока что превалирует, – заметил Натаниэль.
– Где дети, Сантино? – спросил в лоб Годрик. – Они живы?
– Преступность – моя вотчина, я не обязан тебе докладывать.
– Твоя сфера тесно пересекается с моей, и у нас договор, если тебе вдруг так мощно ударила кровь в голову. Никаких крупных криминальных дел без моего согласия.
– Помню, но ведь так скучно, не так ли? – Извращенный смех резанул мне и всем присутствующим уши. В лице не изменились только невозмутимый как айсберг Артур Грэм, Годрик Вортинтон и сонный Эдуардо.
– Не вынуждай меня, Доминик, – сухо процедил кригер сквозь зубы, с холодной сдержанной яростью. На человеческом лице начали проявляться черты безжалостного, хищного зверя, кажется, что-то тигриное.
Обстановка начала накаляться. Воздух протестующе завибрировал от резонанса столь не сочетаемых запахов.
– Мы всего лишь скромные служители нашей Владычицы. – Впервые за собрание синеватые губы на покрытом кляксами лице разомкнулись.
Спокойный как буддийский монах во время медитации, и такой же сосредоточенный, Артур Грэм проговорил тихим голосом:
– У нас общая цель, однако, идем мы к ней разными путями, и каждый считает свою тропу самой удобной и наикратчайшей. Мы неизбежно будем сталкиваться с людьми… с пустыми. Это их мир… пока что. – Он помолчал, тщательно подбирая слова. – Для кого-то из нас они скот (Сантино блеснул алевшими глазами), для кого-то питомцы (Пиковая Дама улыбнулась), или оппоненты (Годрик наморщил лоб), или материал (Натаниэль Эмерсон кивнул). Но здесь и сейчас мы собрались не осуждать путь каждого из нас. Мы – из многих единое. Мы – Лигеметон.