– Приехали.
Три патрульных машины беззвучно мигали сиренами, а спецотряд у бронегрузовика нетерпеливо шаркал подошвами, топчась на месте в ожидании штурма.
– Идем, – коротко обронил кригер.
Ворота к нашему появлению уже выломали, так что мы преспокойно вошли на закрытую территорию и… выстрел! Совсем рядом – так близко, что на ботинок попали частички каменной крошки – врезалась пуля. По нам открыли пальбу! По-кошачьи отпрыгнув, я спрятался за тем, что было ближе всего – Рагнаром. А кригер даже бровью не повел (разве что прорычал сердитым зверем). Больные ушлепки совсем страх потеряли?! Еще и заголосили, как индейцы, забери их Батна! В конец свихнулись!
Я думал, Второй Капоне предупредит их о нашем визите. Бьюсь об заклад «так веселее» – решил он. Только получить пулю – лично мне отнюдь совсем не весело.
Сгорбившись за массивной фигурой, я уже собирался побудить кригера к действию (тот замер, словно корабль, натолкнувшийся на мель), но, слава Лилит, он зашевелился без моих наставлений. Из-под сероватого плаща вынырнул «Glock» – наверное, единственный и самый верный друг Рагнара. Я услышал, как передвинулся штифт предохранителя, после чего пистолет изрек всего несколько коротких междометий. Кригер молчал, за него говорил ствол, причем весьма красноречиво! Он снял последнего пустого очередным метким выстрелом. Наступило затишье.
– Идем, – снова бросил Рагнар.
Спрашивать ранил он их или убил, я не стал. Мне все равно. Каждый из этих подонков, не колеблясь, отрезал бы хвост котенку и перекрыл им дыхание младенцу.
Внутри было пусто и грязно, точно в трюме давно изгнившего после крушения корабля. Ищейка кригер шумно вдыхал носом воздух, не путаясь под ногами, я следовал за ним. На полу, под грудой мусора, скрывался тяжелый люк. Ухватившись за толстую ручку, Рагнар потянул, металл жалобно застонал и показал нам лестницу вниз.
Комната, пол которой устелен клеенками в красных разводах, не внушала мне и капельки доверия. Она полнилась грязными крюками, свисающими с потолка и прочими немытыми мясницкими инструментами; такое ощущение, что мы на скотобойне или в логове доктора Прокруста, а не на обувном заводе.
Кригер направился к единственной двери, та поддалась, открывшись, но не ему. На нас вытаращился бритоголовый в черном переднике. Не успел он пикнуть, как голова его уже развернулась на сто восемьдесят градусов. А я почему-то в этот момент подумал: как хорошо, что Рагнар не пожимает никому при встрече руки. Такими лапищами, наверное, обладали викинги или богатыри. При виде мертвого тела я скривился, но не от жалости, нет. На затылке красовалась татуировка – муха в кольце муравьёв – сигил веталов. Значит, он был сефиротом, хоть и не из моего культа, но все же из Лигеметона. В который раз убеждаюсь, что как бы одухотворенно не звучали слова о единстве, на деле это никак не проявляется.
За дверью в просторном помещении нас встретило еще двое веталов. Я почувствовал тонкий запах гари… химерии. Казалось, Рагнар вот-вот превратится – покроется костяными наростами, отрастит когти или хвост, может целых два. К слову, трансформацию кригеров мне доводилось уже наблюдать и не один раз, но полноценный «облик», а тем более самого Приближенного Фламинго, кажется, никто не видел. И, похоже, меня тоже не удостоят такой чести.
Не было никаких магических искр, ни ломающего звука перестройки костей или растяжения мышц. Ничего мало-мальски эффектного. В какой-то момент рука Рагнара стала пепельно-серая и обзавелась длинными когтями. Возможно, были и другие внешние изменения в теле, но одежда не давала увидеть больше.
Кригер аллюром подскочил к одному из веталов и сбил с ног. Двигался он настолько сверхъестественно быстро, что и сапсан не поспел бы за ним. Схватил за голову и припечатал об пол так, что череп раскололся точно самый испорченный кокос. Этот звук – сухой хруст, был отчетливо слышен. Но вот только, Лилит его побери, зачем так жестоко?! Оставшийся ветал стоял, как и я в полной оторопи. Рагнар направился к нему, скрежеща друг о друга когтями: мотивчик был как у натачиваемых охотничьих ножей. Кригер обрубил ему пальцы и точечным ударом в затылок отправил в забытье.
Как только с веталами было покончено, я подошел ближе и не поверил глазам.
У стены располагался вольер – длинная невысокая стеночка из тонкой решетчатой сетки, закрытая камуфляжным брезентом так низко, что даже ребенку не встать в полный рост. Обычно в таких местах содержат мелких животных. Но внутри сидели дети. В кровоподтеках и синяках, все как один смотрели в никуда. Остекленевший взгляд. Глаза сухие, все слезы выплаканы. Хрупкие тельца неприкрытые ничем – в чем мать родила – дрожали от страха и холода, как осиновый лист. У кого-то распухло лицо, будто изъеденное пчелами, у кого-то только расквашена губа, кто-то так и вовсе выглядит как человек-слон, а у тех, чьи лица не тронуты, руки и ноги, полностью покрылись глубокими следами зубов. Их содержали как зверушек, или того хуже – без подстилок, ни тарелок с водой. Ничего. Такие маленькие, беззащитные. Ни один ребенок, завидев нас, не издал ни звука. В них выхолостили всю надежду.