На место Лары Мириссы и Дарнита прибыли четверо новеньких учеников. Близняшки без титула, Ройт и Клойт, и две Лары — Васса и тёзка моей сестры Симара. Девочкам было по восемь, а парням по девять лет. Симара была такой милашкой с большими хлопающими глазами, к тому же она была самой близкой мне по родству — двоюродной. По обоюдному согласию она стала моим хвостиком в редкие часы свободные от занятий. Правда тут была ещё одна некая причина. Туреттой..., хотя не заморачивайтесь — служанкой моего хвостика была Розовая. Дело в том, что не у всех рабов были имена. Многие родились в рабстве, и при продаже, им в документы какую только ересь для коммерческой эффективности не писали. Эту звали Розовая. Розовая была... такая розовая. Полненькая несколько. Ну, пусть не несколько. Не сто килограмм конечно, но восемьдесят есть. Только вот.... Мне скоро только восемнадцать. И я не возбуждался разве что на Ратса. Химия взросления, знаете ли.... Разум временами вообще отстёгивался и жил отдельной жизнью. Ну и что, что мне по факту значительно больше? Тело-то молодое. На танцы, где партнёршей была Отта, эта та самая дама с голубой печатью (так тату на виске называются), а дама так скажем, была не первой свежести, хотя тоже ничего, правда она, создаётся у меня мнение, посещала деда. Так вот на танцы я вместо отсутствующих в этом мире предметов нижнего белья, повязывался наволочкой, не смотря на то, что танцы были не впритирку....
По-моему, я несколько отвлёкся. Розовая. А Розовая была совсем даже не против! Причём с первого дня! Строила глазки, говорила со мной так нежно-нежно. Я сначала думал галлюцинации от длительного воздержания.... Но как-то мы с ней в дверях встретились, она, разумеется, отошла в сторонку и приопустив голову уступила дорогу. Я проходя мимо задержался.... Как-то, знаете ли, неловко начинать первым разговор с дамой.... Я никогда этого не умел. Но знал, что и она не посмеет. Вот если бы она как Лура.... Я поднял руку и осторожно провёл пальцем по щеке:
— Соринка.
А она в это время вдруг прижалась щекой к руке и словно котёнок потёрлась о ладонь. Не сразу конечно, но через руки мы наладили контакт.
— Привет, Настир, — пока дед не слышал, я позволял некие вольности в общении с рабами.
Изредка, когда мне удавалось стибрить бутылочку из закромов деда, мы даже выпивали с ними. Не смотря на все запреты деда, общаться то я с кем-то должен? Конечно же, можно было с охраной, как никак, десяток бойцов, но..., они регулярно менялись. Вернее были одни и те же, но в две смены по сорок дней.
— Доброго вам дня, либалзон.
Сегодня я решил проверить на своём учителе фехтования, то есть мечного боя, свою догадку. Хотя... сначала расскажу кое-что. Вот тот свет, что я вижу, это не просто так. Это основа мироздания. Этот свет проходит через всё, пронизывая своими нитями, просто я не всё вижу. То, что я вижу лишь вершина айсберга. А теперь самое главное. Любое существо влияет на этот свет! Любое! Просто кто-то больше на это способен, а кто-то нет. Видение этого света.... Какие грамотные слова, правда? Это не мои, я не тщеславен. Это выдержки из книги, которую дал мне дед в первую неделю моего проживания здесь. Так вот, видение, а самое главное осмысленное управление этим светом, есть прерогатива избранных. И эти избранные зовутся магами.
В действительности всё несколько прозаичней. Магия есть, я в этом уверен на все сто, как и в существовании магов. Маг, это тот, кто видит силу природы и может ей управлять, но... я вижу силу, а управлять то ей не могу. По законам местных церковников, то есть магов, такие люди должны поступать в лоно церкви, то есть в местный Ватикан — Гнутую гору. А там... человека с моими способностями ждала лишь должность какого либо служки — управлять то я магией почти не могу — сил во мне магических мало. Поэтому меня и сослали к деду — учиться прятать свой взгляд, так как любой человек с присутствием определённого уровня магии ощущает этот взгляд. Причём уровень этот достаточно низок.
Вообще-то магические силы есть во всех, абсолютно во всех местных жителях, подозреваю, что и на Земле точно так же. Но вот иметь сил на столько, чтобы хотя бы чуть-чуть целенаправленно изменить — это уже редкость. А если сил много то ты уже попадаешь в статус алтыря — мага который может управлять светом на основе специально разработанных для них приёмов. А если сил очень много и ты видишь магию, то ты полноценный маг — таких людей катастрофически мало. Бывали и исключения типа меня. Магию вижу, а сил мало. Или наоборот сил как у мага, а свет не видит — таких тоже забирали для каких-то целей на Гнутую гору. Прятать меня от магов, это был очень опасный финт, так можно и головы лишиться, но только родные меня очень любили.
Так вот, магией я управлять почти не мог, но тот минимум, что во мне теплился, распределять по телу научился. По крайней мере, мне казалось так. Когда во время утренней пробежки (дед меня за это порицал — не царское, то есть не либалзонское это дело) я распускал то, что во мне было, то, мог пробежать вдвое больше, чем обычно. Поэтому сегодня моей тактикой боя с Настиром было выматывание противника — благо, тот не очень то любил занятия. Если честно надоело получать синяки от деревянного меча раба. Наблюдать за нашим поединком выстроились воины охраны, дед ещё не разогнал их на работы. Ну, как работы, наблюдение за двумя десятками рабов и охрана детей обучающихся в имении. К последнему дед относился очень трепетно, по какой-то причине он очень опекал детей от рабов. Я понимаю, что это потенциальная опасность, но... тут кроме Настира бояться было некого. Дед принципиально не брал крепких рабов — специфика учреждения.
Изначально, помню, Настир бился со мной расслабленно, с лёгкостью отбивая мои удары. Именно он стал той гранью, которой я пытался достичь. Бывший воин, попавший в рабство прямо из армии, за что он не говорил. Он знал, что такое клинок, знал, что такое копьё, он, не смотря на возраст, переваливший за сорок и не очень шикарное физическое состояние, делал меня на любом оружии. Дед, понятно требовал от нас именно мечного боя, к таким как я другое оружие не попадает, но у меня пытливый разум и когда дед уезжал, мы пробовали и другие виды. В частности копьё. Настир использовал обе его стороны и постоянно ронял меня на землю.
— Ш-ш-ша, — меч раба пролетел в пяти сантиметрах от груди.
Настир раскрыл свой правый бок, но я не спешил — если ринуться сразу, раб очень изящно разворачивался и сбивал меня с ног. Чуть запоздания, чтобы он выровнял инерцию тела и попытка нападения. Раб ловко отпрыгнул. Последних полгода уже то, что он остерегается моей палки уже достижение. Я делаю ложный выпад, раб отбивает мой "меч" и пытается с нижнего маха "распластать" мне грудь. Сейчас! Только латы скину! "Латы" у Настира были деревянными, укреплёнными магией, у меня же кольчуга. Но не просто кольчуга, а тяжёлая кольчуга. Так чтобы я замаялся.
Шш, шш, — переступь раба приближается ко мне.
Через пятнадцать минут с него лился пот градом. Пока один — ноль в его пользу. Я же хоть и устал, но сносно держал деревянную имитацию клинка. Раз, и Настир пытается нанести колющий снизу. Неизвестный приём но я, отпрыгнув ухожу и тут же сбив подошвой меч врага приставляю к горлу. А-а-а! В кой то веки счёт равен! Блин! Ну, честно, я сильнее его! Несправедливо что он постоянно вот так просто уходит от моего "меча".
— Настир! Ты должен мне две руки стирки! — Тут же раздался голос из толпы воинов.
Ставки на мой проигрыш или выигрыш делались регулярно, и я был не против этого — пусть развлекаются, заодно ещё один стимул биться лучше.
— Либалзон Элидар, пока ваш недоучитель отплёвывается, может со мной? — спросил Руп, один из стражей.
В отличие от других, Руп тренировался постоянно, и был за любой бой, просто ради тренировки. Он никогда не пытался ударить меня посильнее, как скажем Настир. Руп бился ради тренировки и уважал меня как противника. О достаточно сильных ударах раба у нас как-то был разговор с Настиром, тот объяснил своё рвение покалечить меня, лучшим стимулом. Но я, не смотря на всё его красноречие понимал — просто недолюбливает.