– Не бойся.
Андрей сделал этот шаг, и они вместе понеслись навстречу взрывному блаженству…
Римма не торопилась одеваться. Набросила на бедра майку, оставляя на обозрение совершенной формы возвышенности.
– Это я отплатила тебе за своего дядю, – сказала она.
– Чего?! – встрепенулся Андрей.
– Это я не тебе, а себе говорю… Себя оправдываю. Перед собой…
– Ты о чем-то жалеешь?
– Жалею. О чем-то. О том, что этой встречи могло бы и не быть, если бы не дядя… А так ни о чем не жалею. Мне с тобой было очень… Надеюсь, что взаимно…
– Более чем…
– Ты не хочешь отвезти меня домой?
– Не хочу.
В машине было хорошо, единственно, что чехлы на сиденьях не очень чистые, а застлать их было нечем, так и лежали.
– И не отвози… Мне с тобой так спокойно…
– Мне тоже…
– Тебе, наверное, завтра на работу?
– Ничего. Я еще молодой, могу две-три ночи подряд не спать…
– Было такое?
– Случалось.
– И с кем это ты не спал? С Альбиной?
– Далась она тебе.
– Нет, это она тебе далась!
– Что было, то уже в прошлом. А ты что, ревнуешь?
– Сама понимаю, что это глупо… Не понравилась мне эта Альбина. Липучая она какая-то… И красивая… Это плохо, что я ревную?
– Не знаю.
– Зато я знаю. Это плохо. Для меня плохо. И для тебя… Ты сам хотел меня. Ты меня получил. И теперь ты не должен быть с кем-то, кроме меня…
Римма приподнялась на локте и с мягкой угрозой, но непоколебимо смотрела на Андрея.
– Я и не собираюсь…
Его не удивляло ее поведение. Обычное женское чувство собственничества, заложенное в ней самой природой.
– Вот и хорошо… А то я не только ревнивая, но и вредная… Если вдруг что, начну вредить… И не только я…
– Кто еще?
– Братья у меня, они тебе не простят…
– Встречался я с твоими братьями.
– Герман мне рассказывал. Побил ты их сильно…
– Злятся?
– Что-то в этом роде… Но у меня еще родные братья есть. Олегу – двадцать, Игорю – девятнадцать…
– Имена русские.
– Отец настоял. Он из иностранного только маму любил. И то до поры до времени…
– То есть?
– Разошлись они. Отец в Тольятти остался, с новой женой, а мы сюда переехали… Дядя дом большой построил, сказал, что места всем хватит…
– Хороший у тебя дядя.
– Да, хороший… Только жесткий очень. Всех в кулаке держит. Жесткий, но справедливый. Без дела никого никогда не обидит…
– А по делу?
– Ну, бывает…
– А жену свою… Ну это, за что с ней так?
– Он ее не убивал…
– А кто это сделал? – заинтересованно спросил Андрей.
– Не спрашивай меня об этом, – предостерегающе посмотрела на него Римма.
– Как это не спрашивай? У нас тюрьма переполнена, людей девать некуда, а она не спрашивай. Если дядя твой не виновен, тогда зачем его в тюрьме держать?
– А если он чужую вину на себя взял?
– Чью чужую?
– Ничью… Ничего я тебе не говорила, – мотнула головой Римма. – Ничего…
– Странно все это… И пистолет этот, откуда он мог взяться у владельца кафе и автосервиса? Он в оружейных магазинах не продается…
– Ты про «беретту»?.. Так это просто. Он ее у каких-то заезжих парней купил. Они предложили, а он купил. Потому что итальянского производства, потому и купил. Теперь понятно?
Объяснение могло показаться правдоподобным, тем более что Андрей знал о тяге Казимирова ко всему итальянскому.
– Понятно. И все равно странно…
– Странно то, что мы с тобой. И вдвойне странно, что мне с тобой хорошо…
– И ты хочешь остаться со мной?
– Втройне странно, что да…
– Но люди не могут быть вместе, если у них есть тайны друг от друга…
– Хорошо, тогда перечисли имена всех своих подружек…
– Ну, Альбина… Это в прошлом…
– Что, и все?
– Ну да.
– Врешь… Ты не думай, я тебя не пытаю. И ты меня не пытай…
– От того что у меня были девушки, не жарко и не холодно. А твой дядя в тюрьме…
– Он сам так захотел… Только не вздумай ему ничего говорить, – спохватившись, обеспокоилась Римма.
– Могу и сказать… Не забывай, кем и зачем я работаю.
– Кем ты работаешь? Охранником в тюрьме?
– Не совсем. Я служу в оперативной части.
– Я не разбираюсь в ваших тонкостях…
– Зато я разбираюсь. И занимаюсь оперативно-розыскной деятельностью. Личная безопасность осужденных – на мне, выявление готовящихся в СИЗО преступлений – на мне, содействие в выявлении и раскрытии преступлений, совершенных на свободе – тоже на мне… Такая вот я тягловая лошадка, тащу эту тележку и не фыркаю. Я еще молодой, мне все интересно. В том числе тайны, которые ты от меня скрываешь. Потому что они касаются заключенного, ответственность за которого возложена на меня. Ты понимаешь, о чем я говорю?
– Не знала я, что ты так много на себя берешь, – глуповато улыбнулась Римма, тем самым пытаясь скрыть серьезную озадаченность.
– И сам беру много, и ты мне хлопот добавила. В общем, мне очень интересно все, что связанно с твоим дядей. И если не он убил свою жену, то я должен знать, кто…
Римма думала недолго.
– Он убил.
– Но ты же говорила, что нет.
– Говорила… Хотела, чтобы ты относился к нему как к человеку…
– А может, все-таки не он убил?
– Нет-нет, он…
– Ты в этом уверена?
– Да!
С каждым сказанным словом ее голос звучал все уверенней. Но Андрей ей не верил. Отговорки это все, стрелы, пущенные вслед неосторожно вылетевшему слову-воробью.
– Я тебя понял. Ты хотела сделать лучше для дяди… Что ж, твое право.
– Ты мне веришь?
– Верю.
Он всего лишь сделал вид, что принял на веру ее отговорки. Но мысленно поставил перед собой задачу – разобраться в этом туманном деле.
Глава 6
Всю ночь Казимиров провел, не смыкая глаза. Спать хотелось невыносимо, но его беспокоили Щербатый и Арканыч. Разжалованная блатота могла пойти на реванш, этого Станислав и опасался.
А утром после подъема к нему подсел Кологривцев, обратился к нему с заговорщицки-заигрывающим видом. Едва уловимым кивком показал на Щербатого, который дожидался своей очереди к раковине-умывальнику.
– Они там о чем-то шушукались, – шепнул он. – Что-то затевают.
– Пусть затевают, – с презрением к противнику скривился Станислав. Он сам чувствовал, что вышло фальшиво, но это его не смутило. – Я их, козлов, в бараний рог…
– Добить их надо.
Казимиров пожал плечами. С одной стороны, Кологривцев прав, но с другой – ему-то какое до этого дело?..
– Как бы чего не вышло.
– А ты не каркай!
– Да я не каркаю, я подсказать хочу. Ты человек новый в наших кругах…
– В каких на хрен ваших кругах? В дерьме вашем, скажи!
– Ну, можно сказать и так! – согласился Кологривцев.
Казимиров вспомнил, как позавчера блатные разводили его на словах. И сам в свою очередь вцепился в бывшего чиновника. Уничтожающе глянул на него, коварно ухмыльнулся.
– Ты что, в дерьме живешь?
– Я?! Нет! – пугливо оглядевшись по сторонам, мотнул головой Кологривцев.
Он очень надеялся, что никто ничего не заметит, но камера уже прислушивалась к разговору. И даже Щербатый нехорошо скалился – в предчувствии веселого разговора.
– Да нет! Ты не так понял!
– Что не так понял?.. В дерьме мы, значит, живем, да?
– Нет, но…
– Я понимаю, грязно здесь, от сортира воняет…
– Но это не дерьмо, нет, – еще более отчаянно мотнул головой бывший чиновник.
– То есть в сортире не дерьмо? Шоколад там, да?
– Нет, в сортире как раз дерьмо…
Казимиров глянул на Щербатого, а тот, на свою беду, воспринял это как просьбу о помощи. Дескать, добить лоха надо…
– Ты сам как дерьмо! – хохотнул он, обращаясь к Кологривцеву.
Но Станислав нарочно его «не так понял». С грозным видом поднялся со своей шконки.