Ни одна мелочь не укрывалась от его взгляда: «Что с Вами, дитя мое, почему Вы такой бледный? — спросил владыка у меня летом после литургии. — Вы чем-то больны?» Действительно, через два дня я слег: у меня оказался паратиф.
По пятницам в Знаменской церкви, у Московского вокзала, митрополит читал акафист преп. Серафиму. Читал наизусть, а после акафиста беседовал с народом. В одну из таких бесед он подробно рассказал историю прославления преп. Серафима, причем всячески подчеркивал роль императора Николая II. О иосифлянах митрополит говорил довольно снисходительно; однако обновленцев бичевал с фанатичной резкостью. Но изумительнее всего его полумонархические проповеди. В этом отношении он превосходил даже иосифлян. Помню его проповедь 10 августа 1930 года в храме Смоленской Божией Матери в рабочем районе, в селе Смоленском, в день престольного праздника. Митрополит говорил об особой милости Божией Матери к Земле Русской. Эта любовь явилась в многочисленных иконах Божией Матери на Святой Руси. Но росли наши грехи и беззакония и… здесь рывок вперед, взмах руки, старческий голос крепнет: «И Божия Матерь отступила от нас, и скрылись святые чудотворные иконы Царицы Небесной. И пока не будет знамения от святой иконы Божией Матери, не поверю, что мы прощены. Но я верю, что такое время будет и мы до него доживем».
…1930 год, начало пятилетки, колхозный переворот, разгар борьбы против «классовых врагов»… А герой Плевны и в старости остался верен себе.
Интересна богословская концепция престарелого митрополита: мир был сотворен Богом для того, чтобы человек служил Ему, но человек восстал против Бога и борется с Ним. Бог все дал людям, но человек отверг Его дары. Митрополит вспоминал икону во Владимирском соборе в Киеве: распятие, а наверху Бог Отец показывает на него руками: «Я все вам дал, больше ничего не могу дать». Когда окончательно выяснится, что мир не может служить Богу, мир погибнет, и будет новое небо и новая земля.
Митрополит постоянно говорил о Божией Матери, указывал на образ преп. Серафима, отстаивал идею русской святости, идею русского народа богоносца. Народ богоносец должен пройти через горнило испытаний, чтобы, очистившись в нем, явить миру чистое золото веры Христовой.
Проповедуя все это с высоты митрополичьей кафедры, митрополит Серафим управлял епархией твердой, властной рукой. Епископ Николай (в недавнем прошлом крупнейший церковный деятель) сошел на роль простого викарного епископа. Отцы Николай Чуков, Леонид Богоявленский и другие крупные деятели также сошли на роль обыкновенных протопопов.
Митрополит приехал к нам 75-летним старцем, уехал от нас в 80 лет. Тяжело больной, страдающий гипертонией, подагрой, склерозом, митрополит, однако, не утратил ни ясности мысли, ни глубокой преданности своим убеждениям, но у всякого есть своя ахиллесова пята. Нашлась она и у старца-митрополита.
Сразу после приезда в Питер в окружении митрополита появился нахальный, дегенеративный мальчишка N сначала в качестве иподиакона, а потом келейника. Митрополит, одинокий, старый человек, привязался к нему, как к сыну. Истоки этой привязанности те же, что и у Патриарха Алексия к семье Остаповых; подобные факты я видел почти у всех старых одиноких людей, какое бы положение они ни занимали. Печально, однако, что N оказался проходимцем.
Постриженный митрополитом в монашество, рукоположенный им в священника, иеромонах N стал делать блестящую карьеру. Уже в 22 года он был архимандритом. В 1932 году ему исполнилось 24 года, пришла пора идти на военную службу. В то время служители культа (лишенцы) призывались в тыловое ополчение на 4 года (фактически это были каторжные работы).
И вот, за три дня до призыва, N загадочно исчез. Митрополит послал его с деньгами к схимнику Серафиму, живущему под Питером, в Поповке. Впоследствии выяснилось, что N кроме этих денег, захватил у митрополита ряд дорогих вещей и довольно большие средства. С этими деньгами шалый мальчишка-архимандрит уехал в Москву. Между тем наступил срок призыва в армию. Представители военкомата явились к больному тогда митрополиту. Митрополит должен был ответить, что он не знает, где его духовный сын. Через несколько дней N был задержан в Москве и осужден (за уклонение от призыва) к 10 годам лагерей и больше не вернулся на волю никогда.